Виктор Пелевин. Принц Госплана

хулигана из столовой, спросил Борис Емельянович. - Пойдем быстрее, мне через
пять минут выезжать.

Кабинет Бориса Емельяновича был такой же отгороженной шкафами частью
огромного зала, что и кабинет Бориса Григорьевича, только внутри, занимая
практически все место, стоял огромный, лоснящийся смазкой танк "M-1 Abrams".
Еще у стены были две бочки с горючим, на которых стояли телефон и четырех
мегабайтная "супер эй-ти" с цветным ВГА-монитором, при взгляде на которую
Саша сглотнул слюну.

- Триста восемьдесят шестой процессор? - уважительно спросил он. - И
винт, наверно, мегабайт двести?

- Это не знаю, - сухо ответил Борис Емельянович, - у Итакина спрашивай,
он мой механик. Чего там тебе подписывать?

Саша полез в сумку и вынул чуть помявшиеся за время долгого путешествия
бумаги. Борис Емельянович, сверкнув похожим на пулеметный патрон с золотой
пулей "Монт-Бланком", прямо на броне не глядя подмахнул два первых листа, а
над третьим задумался.

- Это я так не могу, - сказал, наконец, он, - это надо в главк звонить.
Это не я должен подписывать, а Павел Семенович Прокудин.

Поглядывая на часы, он навертел номер.

- Павла Семеновича, - сказал он в трубку. - Так. А когда будет? Нет,
сам свяжусь.

Он повернулся к Саше и весело на него взглянул.

- Ты не очень удачно пришел, - сказал он. - Через пять минут
наступление начнется. Так что если ты эту бумагу хочешь подписать, тебе в
главк надо ехать. Хотя подожди... Может, быстрее выйдет. Придется тебе со
мной проехаться.

Борис Емельянович склонился над компьютером.

- Черт, - сказал он через минуту, - где это Итакин ходит? Не могу
двигатель запустить.

- А вы директорию смените, - сказал Саша, - вы же в корневой
директории. Или сначала в "Нортон" выйдите.

- А ну попробуй, - ответил Борис Емельянович, отходя в сторону.

Саша привычно затюкал по клавишам, заверещал дисковод харддиска, и
почти сразу же мощно и тихо загудела электрическая трансмиссия танка, а
воздух вокруг наполнился горьким дизельным выхлопом. Борис Емельянович ловко
запрыгнул на броню, Саша предпочел подтянуть к танку стул и уже с него
шагнул на чуть приподнятую корму.

В башне оказалось просторно и очень удобно. Саша заглянул в прицел, но
тот пока не работал, тогда он огляделся. Изнутри башня чем-то напоминала
любовно украшенную водителем кабину автобуса - по бокам от казенника пушки
висели какие-то брелочки, флажки, обезьянки, а к броне было приклеено
несколько вырезанных из журнала девушек в купальниках.

Борис Емельянович кинул Саше шлемофон, велев его одеть, и скрылся в
отделении водителя, двигатель взревел, и танк выкатился на огромную равнину,
где далеко впереди возвышалась похожая на вулкан гора со срезанным границей
монитора верхом. Саша по пояс высунулся из люка, огляделся и увидел по бокам
еще десятка два таких же танков, два или три возникли прямо на его глазах.

- Как такое построение называется? - спросил он в микрофон.

- Какое? - долетел искаженный наушниками голос Бориса Емельяновича.

- Когда танки все на одной линии? Ну, если бы это солдаты были, была бы
цепь, а это как называется?

- Не знаю, - ответил Борис Емельянович. - Так после обеда всегда бывает
- просто одновременно выходим. Ты лучше посчитай, сколько танков вокруг?

- Двадцать шесть, - сосчитал Саша.

- Понятно. Бабаракин на бюллетене, а Сковородич в Австрии, остальные
все здесь. Жаркий сегодня день будет.

- Двадцать первый, двадцать первый, с кем говорите? - раздался в
шлемофоне чей-то голос.

- Говорит двадцать первый, вызываю семнадцатого, прием.

- Семнадцатый слушает.

- Семнадцатый, у меня тут парень из Госснаба, ему одну бумагу
подписать. Чтоб не ехать через весь город.

- Понял вас, двадцать второй, - отозвался голос, - через десять минут у
фермы.

Танк Бориса Емельяновича резко взял вправо, и Сашу сильно качнуло в
люке. Перелетев с разгону через несколько ухабов, Борис Емельянович выехал
на шоссе, повернул и километрах на восьмидесяти в час понесся в сторону рощи
у далекой развилки с каким - то указателем.

- Залазь в башню, - велел Борис Емельянович, - и люк закрой. Вон на том
холме гранатометчик сидит.

Саша повиновался - и в самое время: по броне ударило, и послышалось
резкое и громкое шипение.

- Вот он, курва а, - прошептал голос Бориса Емельяновича в наушниках, и
башня стала медленно поворачиваться вправо.

Саша увидел на экране прицела совместившийся с вершиной горы квадратик
и выскочившую надпись "gun locked". Но Борис Емельянович не спешил стрелять.

- Ну же! - выдохнул Саша.

- Подожди, - зашептал Борис Емельянович, - дай я осколочный заряжу...
Бронебойные нам еще понадобятся.

Еще раз зашипело и ударило по броне, а в следующий момент рявкнула
пушка "Абрамса", и на вершине холма на секунду словно выросло огромное
черно-красное дерево.

Вскоре слева от шоссе появилась и стала стремительно приближаться
окруженная невысоким забором ферма, похожая на заброшенную правительственную
дачу. Метрах в трехстах Борис Емельянович затормозил, и так резко, что Саша,
глядевший в прицел, наверняка посадил бы себе синяк под глазом, если бы не
мягкая резина вокруг окуляров.

- Что-то мне вон то окно не нравится, - сказал Борис Емельянович, -
дай-ка я...

Башня поехала влево, и опять рявкнула пушка. Ферму заволокло огнем и
дымом, а когда их снесло, от уютного двухэтажного домика остался только
закопченный фундамент с небольшим куском стены, в котором странной
показалась непонятно куда раскрывшаяся дверь. Борис Емельянович на всякий
случай дал длинную очередь из пулемета, перебившую несколько досок в заборе,
и медленно поехал к ферме.

Страница 8 из 16 Следующая страница