солдата второго года службы с зеленым новобранцем,
интересующимся, почему мыть пол должен именно он.
-- Ты вообще кто такой, родимый? Я ж тебя в упор не вижу!
Берен попытался что-то сказать, но Тингол его оборвал:
-- Молчать, я вас спрашиваю! Чего тебе в своем вонючем
краю не сиделось? Научился, понимаешь, на пузе ползать...
Берен посмотрел в глаза Лютиен, и понял, что судьба
судьбою, но еще пара минут такого разговора, и она не то что
любить -- уважать его перестанет.
-- Пришел я сюда просто так гуляючи, а теперь хочу твою
дочь в жены взять как честный человек, уж очень она у тебя
замечательная. И хамить на меня тоже не стоит -- я, между
прочим, орков только так режу.
Тингол медленно ответил:
-- Ну дочка, знала что делала, когда поклясться
заставляла. А то прям на месте убил бы ублюдка.
-- Никакой я не ублюдок -- обиделся Берен -- у меня
документ есть, вот папа, вот мама, все путем.
Мелиан наклонилась к Тинголу и сказала тихонько:
-- Не горячись дорогой, его и без тебя найдется кому
убить.
Тингол еще некоторое время сидел надувшись, но потом
решил, что так даже лучше, и сказал:
-- Ну, раз документ есть, то другое дело. Значит так: ты
приходишь ко мне, в одной руке документ, а в другой сильмариль.
И я тогда не возражаю. Так что неча губы дуть, и давай скорее в
путь. Государственное дело. Ты улавливаешь суть?
Но тут уж и Берен обозлился:
-- Значит, на камешек свою дочь меняшь? Ну и чмота же ты,
король! Когда мы повстречаемся вновь, моя рука будет держать
сильмариль. До свиданьица, я еще с тобою повстречаюсь.
Когда Берен ушел, Тингол попытался стушевать впечатление
от слов Берена, долго и путано объяснял, что парень идет на
верную смерть, и он все правильно придумал, что на хамство
людское только так и можно отвечать, но его слова мало кто
слушал.
Берен же выбрался из Дориата и отправился в дорогу,
памятуя, однако, при этом, что нормальные герои всегда идут в
обход. В конце концов его занесло в окрестности Нарогтронда, и,
чтоб не пристрелили ненароком, дальше Берен шел, время от
времени нервно вскрикивая: "Нихт шиссен, я есть Берен!" -- а
орки разбегались с его дороги врассыпную, решив, что это хитрый
подвох коварного диверсанта. Наконец, охране Нарогтронда
надоело слушать эти однообразные вопли, Берена схватили и
привели к королям.
А в те времена в Нарогтронде собралась милая компания:
король Финрод-Фелагунд-ибн-Финарфин якобы главный и двое
Феанорычей-приживальщиков, которые чем дальше, тем активней
пытались захватить власть. Перед этой троицей Берен и излил
свои печали, а закончил просьбой помочь. Реакция на его рассказ
была неоднозначной. Финрод понял, что затея Тингола, в конце
концов, аукнется, в основном, самому затейнику, и загрустил.
Колегорм указал, что если сильмариль будет добыт, то Феанорычи
все как один вспомнят старую клятву, ибо Берен не Моргот, и
против него геройство проявлять очень даже можно. Следом за
Колегормом выступил Куруфин, у которого был скверный характер.
В соответствии с ним он долго запугивал собравшихся силами и
мощью врага, а вывод сделал такой -- пусть Финрод отправляется
с Береном, а мы уж тут как-нибудь без него управимся.
Несчастный король понял, что если он сегодня не уйдет совершать
подвиги, то завтра его все одно так или иначе уберут, и почел
за лучшее отправиться в дорогу.
Осенним вечером Финрод и Берен с десятком спутников
покинули Нарогтронд, между делом перебили подвернувшийся под
руку отряд орков, и, воспользовавшись трофейной формой и
документами, добрались аж до башни Саурона, таким образом
предвосхитив один из подвигов четырех танкистов и собаки. Но
Саурона обмануть не удалось, и произошло знаменитое
столкновение Финрода и Саурона -- дуэль на песнях. Говорят, что
именно такое единоборство выбрал Саурон потому, что хотел
отыграться за поражение своего хозяина давным-давно, и если это
так, то цели своей он добился. Команда была побеждена и брошена
в глубокую яму, в которою время от времени забредал
волк-оборотень и съедал одного из товарищей -- не со зла, а
исключительно с голодухи.
В те мгновения, пока Берен летел вниз, сердце Лютиен
сковала морская болезнь, а добрая мамаша попыталась успокоить
дочку тем, что надежды на спасение парня все равно нету, и
нечего зря страдать. Лютиен действительно не хотела зря
страдать, а для того, чтобы страдать не зря, она решили сбежать
к Берену в компанию. Все тот же благородный и влюбленный Даэрон
вновь сдал Лютиен Тинголу, который несколько опешил, но
практической сметки не потерял. Для дочери был выстроен дом со
всеми мыслимыми удобствами, вплоть до зарешеченных окон, но
зато без дверей, и по мнению Тингола, этого должно было хватить
для возвращения Лютиен хорошего настроения. Но она не поняла
отцовской заботы и, усыпив охрану, сбежала, прикрывая свою
красоту плащом из собственных волос. ................
(Размышления автора о подробностях прикрытия красоты как всегда
опущены, а жаль. Хотелось бы наконец узнать, какие еще пошлости
могли родится в его воспаленном воображении.)
И случилось так, что пошла Лютиен прямиком в ту местность,
где сволочные Феанорычи из Нарогтронда развлекались волчьей
травлей. Главный волкодав по имени Хуан (хоть и не сильно
породистый, зато из Валинора родом) привел Лютиен к Колегорму,
который, заглянув под волосы, решил не торопить события и не
афишировать свою осведомленность по Береновским делам. Лютиен
же по молодости лет доверилась братьям, и в результате
оказалась под замком с перспективой насильной выдачи замуж за
Колегорма. Из этой ситуации был простой выход -- надо было и
Куруфину со скверным характером дать увидеть то, что под
волосами, а дальше Феанорычи все бы сделали сами. Но случилось
Страница 14 из 22
Следующая страница