битву задолго до того, как армия врага приблизилась. Моргот
задрожал на своем троне, и планы его едва не оказались
нарушенными, но потом все пришло в норму. Эльфы и их союзники
проявляли чудеса доблести/героизма, орки гибли десятками тысяч,
предатели изничтожались под корень, но при этом побеждали
все-таки морготовцы. Даже выдающийся успех гномьего короля
Азгала, бросившегося с гранатой под танк... то есть, пардон, с
ножом под дракона, не смог повлиять на исход битвы -- она была
проиграна. Умный Тургон вновь сумел скрыться в своем Гондолине,
пока остатки людей во главе с Хурином прикрывали его отход --
Хурин сам решился на этот благородный поступок, зная, что в
Гондолин его все одно не пустят, и считая, что лучше погибнуть
геройским способом, чем каким-нибудь иначе. Но получилось
по-другому. На шестой день немногие уцелевшие закрепились на
обрывистом берегу реки и решили, что тут можно продержаться
хоть месяц. Но орки на глазах у изумленной публики устроили
между собой массовую резню, польза от которой оказалась
двоякой: во-первых -- выявились наиболее сильные, а во-вторых
-- из трупов слабых была наведена переправа, и случилось так,
что от всего отряда остался один Хурин. Тем не менее, он
исправно махал мечом, выкрикивая новую истину, которая озарила
его незадолго до этого:
-- День придет снова! -- кричал он, и этих криков он издал
до семидесяти, напророчив таким образом чуть больше двух
месяцев. Убедившись, что больше ничего принципиально нового от
Хурина не дождешься, враги связали его, и потащили в Ангбанд,
где Моргот, по своей извечной привычке проклял пленника, а для
того, чтобы окончательно его унизить, не стал ни убивать, ни
мучить. В Белерианде царила разруха. Орковские армии играючи
добивали остатки организованных эльфов, люди занялись
предательствами и мародерством, а скрытых королевствах
Гондолина и Нарогтронда горевали короли, предчувствуя свою
скорую гибель. Главный корабел Сэрдан послал в Валинор
несколько экипажей, но назад никто не вернулся, так что о том,
какие чувства вызвал очередной успех Моргота у валар, можно
только подозревать -- скорее всего, никаких. Остатки эльфов
были отправлены в рудники, и от того, что в те времена
потребность в уране была невелика, им легче не было. (См. опять
же "КвентаСредиземлаг").
О Турине Туранбаре
Уно, уно, уно, ун моменто
Уно, уно, уно сантименто...
Белагунд родил Риан и Морвен, Риан родила Туора, Морвен
родила Турина, а еще Белагунд родил Лайлат, а Морвен родила
Ниенор, но жизнь показала, что лучше бы этого не делали.
Итак, жена Хурина Морвен родила Турина и отправила его в
Дориат к Тинголу. После истории с Береном Тингол очень
изменился, подобрел, и махнув рукою на секретность ("А, все
равно у меня двор уже не королевский, а так, проходной!"),
отдался король воспитанию маленького человеночка. Турин рос,
мужал, учился давить встречных орков, и казалось, что все
хорошо. Но как-то раз зашел Турин после боевых пропустить
стаканчик в дворцовом буфете, а какой-то эльф из местных,
Саэрос по имени, язвительно прошелся относительно людских
женщин вообще и Туриновской мамаши в частности. Натурально,
организовалась классическая драка в салуне с битием посуды и
опрокидыванием столов, и опять дали себя знать эльфийские
злопамятность и манера тянуть ссоры до бесконечности. Был бы
Саэрос человеком, так уже часа через два сидели бы они с
Турином в обнимку, со смехом вспоминая рожу буфетчика, когда на
него рушилась стойка, но Саэрос был в натуре эльф. На следующий
день он продолжил конфликт, но случилось так, что Турин
оказался сильнее, а Саэрос хилее, чем они думали сами, и
кончилось все по-мокрому. И сбежал Турин из Дориата, не обращая
внимания на доносящиеся вслед крики Тингола: "Вернись, я все
прощу!" -- считая, что от добра добра не ищут. После этого у
Турина все пошло наперекосяк, и все, за что бы он ни брался,
выходило неправильно. Друга своего убил, дракона не дорезал,
Нарогтронд довел до разрушения, любимую эльфиянку потерял, а
собственной сестре сделал ребенка и она утопилась, потом еще
одного друга убил -- словом, не жизнь пошла, а сплошные
неприятности. Надоело это Турину настолько, что, в конце
концов, он и сам зарезался. Это очень грустная история. В
общем, все умерли.
О разрушении Дориата
Дальше было еще хуже. Коварный Моргот решил окончательно
добить Хурина, и так морально надломленного хорошим обращением
в темнице, и выпустил его на волю. Престарелый герой добрел до
тех мест, где начинался Гондолин и попытался докричаться до
Тургона, но тот сказал:
-- Товарищи! Враг, который обычно просто не дремлет,
теперь и вовсе не спит. Поэтому бдительность, товарищи, должна
быть превыше всего. Я всегда уважал Хурина за его героизм, но
тем не менее в Гондолин не пущу.
Так что Хурин довольно долго шумел впустую, а агенты
Моргота снимали пеленги с его криков и делали на карте засечки.
Следующую остановку Хурин сделал в разрушенном и разграбленном,
но в то же время почему-то сказочно богатом Нарогтронде, откуда
прихватил самое дорогое из изделий гномов -- ожерелье
Наугламир, а почему его не утащил никто до того, можно только
смутно догадываться. С этим ожерельем Хурин пришел в Дориат, и
швырнул его с гневными словами к ногам Тингола, припомнив
королю и Турина, и Берена с Финродом. За мужа ответила Мелиан:
-- Хурин, тебя околдовал Моргот, и ты все видишь в
превратном свете. На самом деле все было по-другому....
запоминай: по-другому... по-другому....
Долго стоял Хурин неподвижно, лишь чуть покачиваясь в такт
Страница 17 из 22
Следующая страница