Он застонал с чувством резкой боли и внутренней пустоты.
- Извините, бога ради, сейчас исправим, - суетился растерянный амбал.
Посетитель кривил лицо, левая рука подрагивала. Ничего страшного,
нервный тик. Через минуту он пришел в себя и сухо ответил:
- Спасибо, не надо. У меня уже ничего не получится.
...С тех пор несчастный мужчина начал пропускать митинги, а личный
политаналитик признал его пассивным электоратом. Через неделю тот же по-
литаналитик поверг его в окончательный ужас, заявив о симптомах латент-
ного либерализма.Через полгода ему предложили изменить партийную принад-
лежность.
- Это элементарная процедура, - уверял известный специалист. - Вас
нужно избавить от классового стержня и привить общечеловеческую мораль.
Заживете снова нормальной жизнью, вам еще завидовать будут.
К его удивлению, увядший коммунар отказался.
- Это у вас отсталые взгляды, консервативное воспитание, - говорил
ему продвинутый спец.
Бедняга слушал его, устало качал головушкой и без устали улыбался.
- Не за то мои деды языком чесали на партактиве, чтоб я трансполитом
был, - отбивал он рьяные уговоры.
Александр Силаев
Мальчик Влад
Новая жизнь начались в ту минуту, когда Влад захлопнул тяжелую желез-
ную дверь. Это была дверь его квартиры, не большой и не маленькой, трех-
комнатной, в центре города, а если быть честным - то вовсе и не его
квартиры, а родительской, где жил он, еще школьник, но уже и десятик-
лассник.
Он повращал ключами в замочных скважинах, дверь закрылась. Он устре-
мился вниз, без матов и свистов, вежливо и культурно - отличник все-та-
ки, не шпана. Этажом ниже стояли трое соседей и какой-то незнакомый му-
жик. Один из них хвастался:
- А у нас зарплата маленькая.
- А у нас зато вовремя не платят...
Третий сосед вступил в разговор:
- А я позавчера кровать пропил, на полу теперь сплю.
- Ну и я могу пропить, подумаешь.
- Куда тебе! Зарплата маленькая, - передразнил соседа незнакомый. - А
у меня вообще никакой.
- Ишь ты, бичара...
Все трое посмотрели на него с уважением.
Ну и ну, подумал Влад, сторонкой обходя троих мужиков, одновременно
повредивших рассудок. Так и заразиться недалеко, скорей на улицу, скорее
к майскому солнышку.
Во дворе отличник Влад увидел пацана Колю, этой весной откинувшегося
с колонии. Сегодня он потупленно смотрел в землю, шаркал ботинком и вел
себя не по-нашему.
- С добрым утром, молодой человек, - обратился Коля. - Не соблагово-
лите ли вы ответить на мою просьбу и милостиво предоставить мне заем в
размере, скажем, одного доллара США?
- Зачем? - выдавил из себя Влад.
- Мне стыдно признаваться, но именно данной суммы не хватает мне для
принятия внутрь излюбленного мной горячительного напитка.
- Так тебе на бухло? - понятливо догадался Влад. Коля покраснел и по-
морщился.
- В некоторой степени, да.
- Но почему доллар США?
- Собственно говоря, я имел ввиду рублевый эквивалент данной суммы.
Если вас, конечно, не затруднит.
Серьезные очки, хилое здоровье и юный возраст обычно не мешали Владу
оставаться принципиальным. То есть денег, например, не давать. (Ну если
только наркоману с ножом - а так нет, особенно Коле...)
А сегодня дал. По-братски так, даже с улыбкой.
Коля рассыпался в благодарностях. Пришлось принять его искренние и
нижайшие поклоны - сильно уж об этом просил. И расстались они, благород-
ные юноши, как в море корабли: к магазину побежал Коля, в школу поспешил
Влад.
Храм знаний был сегодня вызывающе неожидан. Над парадным входом, нап-
ример, красовалось: <Учиться, бля, учиться и учиться. Пахан>. А рядом
плакатик помельче: так себе, агитационная ерунда, призыв заниматься она-
низмом...
Уборщица, она же гардеробщица и сторожиха, молодая, до безумия прив-
лекательная девушка лет двадцати пяти, в мини-юбке, прозрачной блузке, с
падающими на плечи светлыми волосами... хватала в вестибюле за рукав ис-
пуганных потных восьмиклассников, слезно умоляя позволить ей заняться с
ними любовью. Ну хоть быстро, хоть минет, хоть кому-нибудь! За это она
сулила им деньги, причем немалые. Восьмиклассники с видом оскорбленного
достоинства отнекивались и гордо шли дальше, храня себя в чистоте. А
красавица, заламывая руки, безудержно рыдала, и шептала, и вопрошала,
наверное, Господа Бога: что, неужели снова идти на улицу, снова стариков
снимать? Влад ей сочувствовал, и даже хотел что-то предложить ошеломляю-
щей девушке, но не предложил, конечно, а пошел прочь, раздавленный своей
сентиментальностью, скромный, застенчивый, удивленный, но не подавленный
еще полностью - увиденным, услышанным и близко к сердцу принятым. Так и
шел, шел, шел, думая о страданиях дивной феи, так и дошел до класса, а
там и первый урок через две минуты начался.
Учитель физики был сегодня взлохмаченный и в черных очках. Он гнул
пальцы перед носом учеников и походя соблазнял хорошеньких учениц, не
забывая между тем покуривать сигаретку. Запивал он свои лекции шампанс-
ким из стоящей на учительском столе здоровенной бутыли. Владу его пове-
дение казалось интересным, хоть и немного странным: во-первых, он всех
жутко ревновал и не позволял ученикам приближаться к девочке, за которой
ухаживал; во-вторых, он был нетактичен, не угощая никого от широкой