их кривизна не смутила его, и он, вывалившись наружу,
смертельно напугал смотрителя. Бедный старичок убежал, крича,
что на замок напали чудовища, а Старков поспешно убрался через
другое зеркало, не менее кривое, кстати.
Проплутав по галерее кривых зеркал, Старков постепенно
принял вид совершенно невообразимый. Сперва он стал еще более
тонким и худым, потом - толстым и маленьким вроде бочонка, за-
тем сделался кривобоким и распухшим в некоторых местах, а под
конец стал напоминать гибрид носорога, ящерицы и ливерной кол-
басы.
Гордостью графских забав был веселый кривой трельяж,
взглянув между зеркал которого, можно было увидеть вереницу
собственных отражений, одно забавнее другого, и Старков, есте-
ственно, угодил прямехонько туда.
Лавина стронулась.
Замок наводнили различные производные Старкова, совершен-
но выжившие из ума и потерявшие человеческий облик. Вдобавок,
открытые зеркала свободно пропускали различных животных, кото-
рые на выходе нередко соединялись со Старковскими отражениями
- мух, летучих мышей, сов, собак и кошек, не говоря уже о кры-
сах, которым особенно полюбилось это дело.
Старков безуспешно скитался по коридорам в надежде отыс-
кать прямое зеркало. Граф уже смекнул, что к чему, и приказал
снять их и разбить, а о комнате смеха попросту забыл. Попав на
склад, где хранились елочные игрушки, Старков использовал как
зеркало блестящий елочный шарик и принял сферическую форму,
подходящую для проникновения в маленькое круглое зеркальце,
оброненное какой-то дамой при поспешном бегстве. Проплутав по-
тусторонними лабиринтами, он добрался до зеркала трюмо в своей
прихожей, которое поспешно разбил, убедившись предварительно,
что истинный облик вернулся к нему. Лишь кое где на теле оста-
лись следы снежинок от елочного шарика.
"Пасынок Ахтыгата"
Совсем без последствий, однако, не обошлось. Прежде всего
Старков обнаружил, что в доме скисло все молоко. Газ на кухне
горел зеленым пламенем вместо голубого, а любимые Старковым
прежде соленые огурчики теперь почему-то вызывали у него от-
вращение. Обжегшись о холодное фамильное дедушкино серебро
(дедушка был графом), Старков не на шутку струхнул, а когда
обнаружил, что уже не отражается в зеркале, понял, что стал
черным магом.
Потапыч на это пренебрежительно заметил:
-Это ничего, это ждаже хорошо. Белые магиЖ, они только
фокусы и умеют показывать.
Прошло два дня.
Старков лежал в ванне, листая объемистый трактат Луга Де-
вятирукого, когда в дверь позвонили. Старков с неохотой вылез
из воды, завернулся в мохнатое полотенце и пошел открывать.
На пороге, в окружении родных и близких, стоял граф Дра-
кула собственной персоной. Был он бледный и осунувшийся, под
глазами его набрякли круги. Левая рука графа, сжатая гипсовым
лубком, беспомощно покоилась на марлевой перевязи.
-Оппаньки...- только и смог сказать Старков, когда его
оттеснили к стене графские слуги.
-Ну здравствуй, братец.- Сказал граф.
-Тамбовский волк тебе братец, ублюдок! - проворчал Стар-
ков, злобно глядя ему в глаза.
-Ну, во-первых, это ты - ублюдок,- миролюбиво заметил
Дракула.-А тамбовский волк - он мне не братец, а двоюродный
племянник. Да и тебе, кстати сказать, тоже.
Без долгих разговоров Старков после этого заявления упал
в обморок. Его усадили в кресло, дали ему стакан портвейна, в
когда он пришел в себя, ему пришлось выслушать одну длинную
историю.
Худшие его опасения подтвердились - он оказался колдуном
не только по призванию, но и по рождению, а граф Владислав Це-
пеш был его братом-близнецом.
-Когда мы были маленьким,- с ласковой грустью говорил
он,-Мамочка решила погулять с нами в парке. Няня шла по парад-
ной лестнице, когда с потолка на нее спрыгнул черный демон. Он
толкнул бедную нянюшку, я упал, а ты скатился вниз по ступень-
кам. Все думали, что ты убился, но действительность оказалась
еще хуже - старший сын графа Дракулы, его надежда и опора, вы-
жил, но стал дурачком.
Ты очень быстро рос, но не желал заниматься ни науками,
ни магией. Единственным, что тебя интересовало, были взрывы и
музыка, ирландская, в основном. У папочки жил старый, выживший
из ума друид Ле Фер Флайн, который сдвинулся после разрушения
Дома Да Дерга. У него была старая кельтская арфа и волынка, и
ты все время торчал у него, слушая сказания и песни. Особенно
ты любил песнь, которую сложил Аморген Глуингел, сын Миля, ко-
гда ступил правой ногой на землю Ирландии•:
Я ветер на море,
Я волна в океане,
Я грохот моря,
Я бык семи схваток,
Я ястреб на скале,
Я капля росы,
Я прекрасный цветок,
Я свирепый вепрь,
Я лосось в реке,
Я озеро на равнине,
Я гора в человеке,
Я искусное слово,
Я острие оружия
Я божество, сотворившее жар головы.
Кто выравнивает склон горы?
Кто возвещает движенье луны?
Кто объявляет место захода солнца?
Кто созывает стада из жилища Тетры?
Кому улыбаются стада Тетры?
Кто воинство, кто божество, сотворившее
клинки в крепости?
Песнь о дожде, песнь о ветре?
-Я помню эту песню! - воскликнул Старков, смахнув
слезу,-Мне ее дедушка пел! Дедушка был...
-Твой дедушка тоже был графом Дракулой! - гневно вскричал
граф Цепеш.-Запомни это раз и навсегда!
-Так вот,- продолжал он, успокоившись,- к семи годам ты
уже вполне прилично играл на волынке и успел взорвать кузницу,
конюшню и Центральную Замковую Цитадель. После взрыва Цитадели
Страница 26 из 31
Следующая страница