Тут Ленка явилась с повинной ко мне под одеяло, но пристрастному
допросу в супружеском ложе помешала сирена.
Софья Моисеевна, стукаясь пятачком противогаза о каменный пол, тревожно
всматривалась в подкроватную тьму и на некоторое время успокаивалась,
углядев желтые огоньки глаз Индикатора.
- Софья Моисеевна,- дружелюбно спросил я,- вы не боитесь, что у вас
будет аллергия на кота?
- Нет, Боря,- грустно ответила она,- у меня теперь на всю оставшуюся
жизнь аллергия на собак.
"Надо же, совсем как у Мариши",- вяло подумал я. Не осознавалось, что
жизнь еще так недавно была так прекрасна. Розовое довоенное время, когда
Мариша могла положить голову мне на грудь, а я мог пошутить:"Осторожно, у
меня с Афгана - прогрессирующий гипертрихоз"; "А ты уверен, что это не
заразно?"; "К моей шерсти у некоторых бывает аллергия"; "Аллергия у меня
только на собак. И сильная. Так что если ты кобель, лучше признайся
сразу..." И тут-то я обо что-то споткнулся. И прокрутил этот диалог еще раз.
И еще. Но обо что спотыкаюсь - не понял. А тут вспомнился мой дурацкий сон -
там она тоже говорила о своей аллергии... Ну и что? И все-таки интуиция
дважды ткнула меня носом в эту собачью аллергию... Нет, собаки в моей
израильской жизни начали играть роковую роль!.. Почему? Логика еще раз
проутюжила все это и обозвала интуицию нехорошим словом. Интуиция ответила
загадочной улыбкой Джоконды. Или Офелии. И повторила, как убогому: "Этот
самый Гамлет завел себе щебечущую курву по имени Оливия. И с ней играл в
очко. И пил безбожно. Подробностей - не знаешь." "Издеваешься?- зловеще
сказала Логика.- Ну, ладно! А вот мы тебя - твоим же оружием!"
Я взял лист бумаги и провел логический анализ сначала своего
сновидения,
"выскакивающих" в последнее время цитат из "Гамлета без Гамлета" и
прочей дребедени. А потом стал вспоминать все подряд, хоть как-то связанное
с моим расследованием. Зрительно вспоминать.
Рапидом прошли: рука старика-хасида с пузырьком принятого мною за яд
лекарства; черные длинные волосы на расческе пропавшей подруги Анат; Мариша,
вдохновенно декламирующая Петрарку в переводах и оригинале; Жека, сползающий
по стене у массажного кабинета после Вовиного удара...
Интуиция ломалась, но "шкурка" уже "поднялась". Еще долго интуиция была
неумолима, как старый хасид, когда Кира Бойко упрашивала его помочь ускорить
гиюр. Наконец интуиция пропела: "Богородица, дева, радуйся! Благодатная
Мария, Господь с тобой... Благословенна ты, жена..." И все выстроилось.
От такого сооружения просто дух захватывало. Тем более, что стояло оно
на песке, без всякого фундамента улик.
К утру я понял, что буду делать. Гамлет с его бродячими актерами
казался мне теперь добрым западно-европейским дядюшкой.
Я позвонил Вувосу и намекнул, что ребенка с моими женщинами сегодня
лучше не оставлять. Он расстроился. Видно, встреча была действительно для
него важной. И я сказал, что не подведу, приду и посижу с Номи сам, что же
делать...
А потом спросил:
- Слушай, а у вас в семье никто диабетом не болел? Нет? Ну и слава
Богу...
Я вышел и, как распоследняя сволочь, накупил в соседней лавочке конфет.
Еще и фантики выбрал поярче. Вернулся, позвонил на работу и обманул
начальство, сказавшись больным. Потом поставил будильник на 14-00 и уснул
сном праведника.
x x x
Я чувствовал себя преступником и заметал следы. Изорванные на мелкие
кусочки яркие фантики исполнили в унитазе веселый хоровод. Остался вопрос -
через что я, все-таки, не могу перешагнуть? Что можно, а что нельзя
вытворять в поисках справедливости? Избивать подозреваемого - нельзя. Но
после общения с Жекой у меня больше ныли костяшки пальцев, чем совесть. А
сейчас она просто нарывала. Азарт ищейки... этот собачий азарт поостыл.
Оставалось пресловутое чувство долга... Ну должен я все это закончить! Кому
должен? Может быть уже только себе. Скажем, из профессионального самолюбия.
Раз уж мужское в глубоком нокауте. Я как эти, изломанные на стене, брел то
ли из Египта, то ли из запоя в никуда, все сильнее изламываясь по дороге.
Я так устал от всего этого, что искренне обрадовался приходу Вовы, хотя
он никому из нас ничего хорошего не сулил.
Вова был оживлен:
- Договорился о выставке!- он помахал чеком.- И продал кое-что! А у вас
что? Как Номи себя вела?
- Неблагородно,- ответил я.- Как Павлик Морозов.
- В смысле?
- Тоже продала кое-что. Вернее, кое-кого.
- Интересно,- протянул Вувос.
- Еще как интересно!- подтвердил я и показал ему ту самую красивую
цветную фотографию первого трупа.- Узнаешь? Кто это?
Вова пожал плечами:
- Чей-то труп. Это мы еще до войны проходили.
- Грустно,- констатировал я и задал тот же вопрос Номи: Кто это?
- Мама!- обрадовалась малышка.- Мама! Мама! Мама!- и, улыбаясь,
потянула ручонки к фотографии.
Я заблаговременно позаботился не толоько о своем, но и о Вовином
здоровье - убрал тяжелые и острые предметы, закрыл жалюзи. Но о самоубийстве
Вова пока не помышлял. То, что он попытался сделать, у нас в части
называлось "чукотский поцелуй". Я увернулся и провел "шурави духтар". Мой
инструктор мог бы мной гордиться. Обошлось без увечий, а Вова успокоился.
ЛЕХАИМ!
... Сегодня у Мариши - сорок дней. Я беру бутылки, как гранаты от
напиравшей танком тоски. Я хочу помянуть женщину, которая меня не то, чтобы
не любила, а для которой, как тонко было замечено в моем сне, я был ментом,
а не героем-любовником. Которая любила другого и спала со мной, как с
системой раннего оповещения об угрозе ее счастью. Счастью, добытому ценой
двух жизней.
Иду я к Вове Вувосу. Мы скентовались.
Страница 24 из 26
Следующая страница