небольшой сарайчик, опиравшийся на стену хаты. Больше с ними никто не пошел,
полагая, что в больших хатах можно скорее достать какую-нибудь еду.
Они сбросили ранцы в сарае и вышли во двор, чтобы осмотреться. Хата была
под замком, сараи пустые. В хлеву учитель нашел целых две репы.
Вольноопределяющийся извлек два бульонных кубика, Швейк предложил спички и
стал собирать дрова; разрезали репу на две части, положили ее в два котелка
и сварили на ужин похлебку, к которой Швейк еще прибавил горсть овса и
петрушку. Они поужинали и залезли в ригу спать. Натаскали в угол немного
гороховых стеблей, растрясли их, чтобы было мягче спать, и при этом
вольноопределяющийся нашел несколько стручков гороха.
- А из гороха был бы хороший суп, но лучше всего его есть со шкварками
или с ветчиной...
Солома под учителем шуршала, так как он ее перебирал пальцами, стараясь
найти завалящий стручок.
Швейк немного помолчал, затем жадно втянул ноздрями воздух и сказал:
- Я так хочу ветчины с горошком, что боюсь галлюцинаций. Ребятки, я
чувствую запах ветчины.
Вольноопределяющийся безнадежно вздохнул, а учитель начал говорить что-то
об обмане чувств, вызванном воображением, и о возникновении галлюцинаций и
иллюзий под влиянием желаний. Швейк улегся; было слышно, как он сопит и со
свистом вдыхает воздух; затем он обнюхал стену позади себя и определенно
заявил:
- Господа, никаких галлюцинаций. Никаких иллюзий под влиянием желания.
Пойдите-ка сами понюхайте. За этими бревнами лежит ветчина.
Оба подползли к нему и, склонив носы к щели между бревнами, как серны,
втягивая в себя воздух, принюхивались; затем вольноопределяющийся, глубоко
вздохнув, сказал:
- Честное слово, там ветчина. Может быть, это сало или копченое мясо.
Учитель, ткнув нос в самую щель, сказал с сожалением:
- Если бы человек был мышью, то мог бы туда забраться. Или лунным лучом,
что смотрит туда в окно.
- Вовсе не нужно быть лучом, - поправил его Швейк, - порядочный человек
туда попадет, не будучи мышью.
Учитель на это проговорил оскорбление:
- Да, если бы не было физических законов. Знаете ли вы закон о
непроницаемости тел?
- Не знаю, - ответил спокойно Швейк. - О таких глупостях я не заботился.
В этой комнате есть ветчина, и необходимо теперь найти или изобрести такой
физический закон, чтобы либо ветчина к нам пришла, либо мы к ней.
- Если бы и не было перед нами непроницаемой стены, отделяющей от нас
ветчину, то, кроме того, ее охраняет закон и право собственности, - с
пафосом сказал вольноопределяющийся. - Я, господа, на третьем семестре
юридического и хорошо знаю, что чужое право должно быть охраняемо. О
неотчуждении имущества говорит еще старое римское право. Знаете ли вы,
друзья, параграф сто семьдесят первый закона о наказаниях или параграф
восемьдесят третий того же закона о краже? Тюрьма от шести месяцев до
двадцати лет.
- Мне неизвестны такие законы, - так же спокойно и упрямо сказал Швейк. -
Я знаю только то, что я голоден и что в этой комнате лежит ветчина.
Учитель с глубоким вздохом снова улегся в свою берлогу из гороховой
соломы; вольноопределяющийся еще продолжал объяснять Швейку разные права и
законы из древней и средней истории, а затем успокоился, лег с учителем и
сказал на прощанье Швейку:
- Право собственности поддерживается всем человеческим обществом и
является основанием человеческой культуры и счастья.
Швейк молчал; он глубоко раздумывал, а вольноопределяющийся уснул,
радуясь, что нашел человека, с кем может поделиться своими знаниями. Вскоре
как учитель, так и вольноопределяющийся захрапели.
Тогда Швейк поднялся, отгреб от стены постланную солому, затем потихоньку
вылез из риги и пошел к хате. На ее дверях висел замок, показывавший, что ее
обитатели вернутся не скоро. Он так же тихо залез снова в ригу, стал на
колени у стены, вынул из кармана нож и вонзил его несколько раз в землю,
потом отгреб глину рукой, стараясь подкопаться под стену. Так он повторял
несколько раз, а затем, наклонившись, сунул правую руку в дыру; рука прошла
под бревном и на другой стороне вышла на воздух. В комнате не было полов -
значит, в ней пол был из глины, такой же, как и в риге!
После этого открытия Швейк начал рыть и разгребать глину так, что с него
полил пот градом; через час он просунул голову в дыру, а через некоторое
время пролез весь и оказался в помещении.
Одновременно с ним в комнату проник лунный свет, который так
опоэтизировал учитель, и осветил все пространство с находившимися там
богатствами.
Там было не особенно много богатств: три каравая хлеба, мешок муки, кусок
сала, два куска ветчины и кольцо копченой колбасы. Швейк все это осмотрел и
стал складывать в свой мешок.
В углу он еще нашел два куска масла и кусок творогу; масла он с собой
взял только один кусок, а затем вынул обратно один кусок ветчины, который
повесил на старое место. Потом положил обратно два каравая хлеба со словами:
"Ведь они тоже должны что-нибудь есть, когда придут, оставлю им это".
Он пролез сквозь дыру обратно в ригу вместе со своим мешком и принялся
сгребать глину на старое место и утаптывать ее.
После этого он отрезал себе большой кусок хлеба, намазал его маслом и
принялся ожесточенно жевать.
Утром рано, когда друзья его еще спали, он разрезал хлеб на ломтики, а
мясо и колбасу на куски для того, чтобы не вынимать все сразу во время еды,
и, завернув в портянки все, за исключением той части, которая была
предназначена на сегодняшний день, сложил в ранец. Кусок хлеба с маслом и
ветчиной он положил в мешок.
Едва солнце поднялось над землей, как пленных погнали вновь из деревни
дальше, обещая обед на следующем этапе, куда должны были прийти к вечеру.
Голод продолжался и превращал людей в зверей; несмотря на то что
военнопленные были далеко от фронта, они смотрели друг на друга, как