полные бока. - Бока, как у телки, в Омске она пробудет с неделю, можно ли с
ней что-нибудь сварганить? Гаврюшка, молодец, не подкузьми! Пусть она
возьмет тебя с собой!"
И, открывая дверь, он громко сказал:
- Сударыня, прошу, будьте любезны, проходите! В кухне за огромными
столами сидело много пленных и среди них и Швейк. Они чистили рыбу,
предварительно высекая ее из кусков льда, так как она при перевозке замерзла
в бочках. Баронесса снова загорелась восторгом.
- Дорогая, смотрите - рыбы! Ах, какие они золотые, а под брюшком
серебряные, как белочки!
- Я знал одну Белочку, - вполголоса отозвался Швейк, - но у нее под
брюшком было черно. Эти рыбы бывают всякие.
Вокруг него пленные усердно соскребали чешую с рыбы, не дыша и не
поднимая глаз от почтительности. Весь штаб окружил их, следя за их работой,
а Швейк, глядя в упор своими мечтательными глазами на румянец баронессы,
разогретой теплом кухни, на вопрос, желает ли он чего-либо, ответил
по-немецки:
- У них тут в России с этой рыбой дело обстоит хорошо. Им не надо ее
ловить и не надо даже готовить из нее заливное; летом они с нею не возятся и
ждут, пока она в реке не замерзнет сама. А потом зимою рубят лед, а во льду
сколько хочешь рыбы! Лед наложат в котлы, он растает, и вот вам готово
заливное. Они нас тут очень любят, - продолжал он, заметив, что его слушает
и старая графиня, - и кормят нас тем, что у них есть самого лучшего. Ну а
что делает наш император, еще не помер? - спросил Швейк с интересом,
закапчивая свою лекцию о рыбе русских рек.
- Он в августинском монастыре молится за вас, солдаты, - быстро и
спокойно ответила графиня Таксиль, тронутая простотой и искренностью бравого
солдата Швейка, а тот так и засиял от своего успеха.
- Так, значит, молится, ну да он ничего другого делать уж не может. Это
только у нас в бараке глупый Гудечек говорит, что его ходит обогревать
какая-то артистка; этот парень анархист, пискун, он говорит, кроме того, что
при дворе держат швейцарскую кормилицу, чтобы император не умер от
родимчика, а он, значит, старина, еще жив и молится за нас? Молодец,
молодец!
- Что он говорит? - спросил фон Клаген, едва понимавший одно слово из
десяти в речи Швейка, так же, как и другие.
- Верный солдат! Он спрашивает о здоровье нашего престарелого монарха, -
ответила графиня.
Взгляд воинского начальника с любовью остановился на Швейке, на его
честном и открытом лице; он палкой похлопал его по плечу и сказала
- Зер гут, зер гут, я, я, зер гут, храбрый человек!
- Фельдфебель, у вас уже все готово? - спросил Гавриил Михайлович унтера,
заведующего кухней.
Тот щелкнул каблуками:
- Так точно! - после чего адъютант обратился к дамам:
- Не желаете ли вы попробовать похлебку, приготовленную для пленных?
- Если бы вы были так любезны, - кокетливо попросила баронесса, и
фельдфебель с приготовленной цинковой миской подбежал к угловому котлу,
сопровождаемый удивленными взглядами поваров.
Он открыл котел и помешал половником содержимое. Повара с отчаянием и
оцепенением смотрели друг на друга, и только один из чих попробовал
зашептать:
- Владимир Васильевич, прошу вас, возьмите из другого котла!
Но старательный фельдфебель не обращал на них внимания. Он наполнил миску
и, поднося ее свите, показал на приготовленную ложку.
- Будьте любезны отпробовать, - попросил Гавриил Михайлович.
Баронесса Аустерлиц проглотила несколько капель загадочной жидкости и
сейчас же выплюнула. Старая графиня съела пол-ложки и осклабилась:
- Это что-то жидкое. Странный вкус!
- Не устраивать же для них французскую кухню! - засмеялась мадам Клаген,
а полковник, заметив плавающие в жидкости жировые блестки, добавил:
- Русские солдаты ничего другого не едят; уха - вещь очень сытная.
Это же подтвердил и доктор.
Миссия уходила, фельдфебель, кланяясь, проводил ее к самым дверям, а за
ним неслись голоса ахавших поваров:
- Да ведь это вовсе не уха! Ведь он, этот остолоп, этот дурак фельдфебель
дал им попробовать те помои из котла, которые остались вчера от выварки в
нем вшивых рубашек и подштанников!
Когда пленные, почистив рыбу, прибежали в барак и стали рассказывать о
том, что миссия уже здесь и что перед канцелярией складывают огромные ящики
со знаком Красного креста, в которых, очевидно, находятся привезенные
подарки, пленными овладела радостная лихорадка ожидания, и сейчас же на
мороз повылезали патрули, чтобы доносить о ходе дальнейших событий.
Выяснилось, что дамы уехали на санях, а потом после обеда приехали снова;
что русские солдаты распаковывали ящики и сносили их в склад; многие видели
даже высокие ботинки, одеяла и штатские зимние пальто. Кроме того,
выяснилось, что особенно ценные вещи фельдфебель Петр Осипович
собственноручно тащит в свою канцелярию и складывает их там под кровать.
Наконец прибежал запыхавшийся посол с сообщением, что дамы идут к бараку.
Русский взводный крикнул: "Смирно!", выбежал наружу и сейчас же раскрыл
двери, чтобы прошла торжественная процессия. Пленные сидели на краю нар,
друг над другом, как куры на насесте. Первой появилась графиня Таксиль, за
нею полковник Клаген. Затем показалась громко разговаривавшая баронесса, а
за нею и остальная часть свиты.
Старая аристократка обвела взглядом темный барак.
- Шреклих, шреклих! Ужасный воздух, страшная атмосфера! Разве здесь нет
вентиляции? - закричала она.
Баронесса вынула из кармана маленький надушенный платочек и прижала его к
носу, притворяясь, будто она вот-вот лишится чувств. Внимательный Гавриил
Михайлович подошел к ней так, чтобы в случае чего поймать ее на лету. "Если
она прижмется ко мне - это будет хорошо", - подумал он, слегка прикасаясь к