домой!
Эти слова подействовали на пленных, как жизненный эликсир.
Пленные, едва ползавшие от ревматизма, прошли мимо писаря и доктора
парадным маршем, как цирковые лошади; чахоточные, едва говорившие, весело
прокричали, как все: "Здоров, силен!" - а Митрофан Иванович Марков, смотря в
упор на их лица, думал: "Посмотрите, как я их вылечил, нет ничего лучше
смазыванья глицерином". И про себя он решил, что вечером напишет статью в
"Вестник русских врачей", в которой он изложит свои методы. В Петрограде он
откроет лабораторию, в которой будет вырабатывать глицерин и продавать его в
коробочках с надписью: "Эликсир Маркова".
Писаря записывали имена, фельдфебель наводил порядок.
- Иди, новый мундир получишь. Ну, скорей, торопитесь, дети!
Перед павильоном, возле больших куч старых сапог и старых тряпок, кольцом
стояли русские солдаты во главе с фельдфебелем Петром Осиповичем, который
показывал солдатам, какому пленному что именно дать, и вообще следил за
порядком.
- Шапку! - кричал он. - Шапку ему дай! Что? Он разувши? Дай ему, шапку
сперва, дай шапку! Что же ты не слышишь, баранья твоя голова?
Так босого пленного награждали шапкой и сейчас же выталкивали в другой
пустой барак. Тем временем на дворе гремел возбужденный голос Чумалого:
- Ради Бога, голубчики, не мучьте меня! Я приказываю дать портянки! Зачем
тебе брюки, и чем я виноват, что у тебя нет брюк? Возьми портянки - и пошел!
Ах, они замучат человека до смерти! Я приказываю выдать сапоги, а он требует
рубаху! Не беспокойтесь, вам будет хорошо, начальство о вас позаботится!
В системе снабжения пленных проводился тот же самый порядок, что и в
снабжении армии на фронте. Вместо амуниции везли сено, вместо сена - сапоги,
вместо сапог посылали пехоте гранаты, вместо гранат - артиллеристам посылали
зимнее белье.
Бравый Петр Осипович так кричал на пленных, что они уже брали брошенные
им вещи без всякого ропота и рысью убегали прочь. Кучи сапог и старья таяли,
и, когда до них добрались Швейк с Мареком, фельдфебель спокойно отдал
приказ:
- Одному ботинки, а другому рубаху дайте. Рубашку дай, скорей, что же, не
слышишь?
Солдат втиснул в руки Швейка сапоги, другой бросил Мареку грязную
продезинфицированную рубашку, а фельдфебель подбежал к ним:
- Обменяйтесь, я вовсе не так сказал! Рубашку получишь ты, а сапоги ты!
Ах, господи, с ума сойдешь от этой австрийской рвани! Хоть бы с глаз моих
скорее сгинули, чтобы духа вашего не было!
- С ним нечего говорить, - сказал Швейк в бараке, рассматривая свою
рубаху. - Я ее выстираю и получу за нее три гривенника, а за ботинки ты
получишь два рубля.
До позднего вечера они сидели в бараке, из которого никто не мог выйти
наружу. Потом их отсчитали по четыре, построили в длинную шеренгу и повели
на вокзал, где стоял уже приготовленный поезд, составленный из теплушек.
А вдоль поезда ходил полковник Клаген, постукивая плетью по голенищам, и
старательно посматривал в лица пленных...
В четвертый раз их сосчитали уже в сумерках, потом солдаты начали
разгонять их по вагонам ударами прикладов. Едва они расселись, как паровоз
засвистел, и поезд тронулся.
Не успели отъехать несколько шагов, как кто-то снаружи открыл двери и
вскочил в вагон так, что упал на колени возле печки, посреди вагона.
- Что такое? Кто это, что случилось? - послышались испуганные голоса.
И человек, охая от боли, проговорил пискливым голосом:
- Братцы, это я! Я следил, в какой вагон вы сядете. Я все время прятался
в городе. Вчера я услышал, что заключен мир и что вы едете домой. Ночью я
пришел на вокзал и ожидал вас. Ах, братцы, как я боялся, чтобы вы не уехали!
Что бы я стал делать в Омске? Меня, Швейк, оставило счастье, да, оставило!
Портной глубоко вздохнул и стал пробираться на нары. Швейк, подавая ему
руку, сказал добродушно:
- Ну здорово, тут был Клаген и искал тебя, хотел проститься с тобой!
- Я его видел! Ой, если бы он меня поймал, он бы поработал со мной! Ну,
конец мучениям: через три недели будем дома, на своих постелях!
Поезд уже гремел по стрелкам, в вагоне, в качающемся фонаре, горела
свеча. Все давно уснули, и только пискун рассказывал о своих приключениях
Швейку, а Швейк, в свою очередь, - о дальнейших событиях в доме Клагена.
Потом пискун улегся на месте Швейка, а Швейк сел возле печки, подкладывая
поленья, чтобы не погас огонь.
Стояла ночь, поезд несся на всех чарах.
Через десять дней они приехали в Витебск. Вдали грохотали орудия. Утром,
когда было еще темно, открылись двери и кто-то грубым голосом закричал:
- Эй, шевелись, на работу пойдем!
РАБОТА НА ОБОРОНУ
Еще никогда война не велась из низких и неблагородных побуждений. Еще
никогда не было наступательной и грабительской войны; каждое государство
воевало потому, что было вынуждено обороняться от нападения; ни одно
государство еще никогда не нападало на другое, - наоборот, каждое должно
было защищаться от нападения. На Австрию нападала Сербия, на Германию
Бельгия, на Бельгию Австрия и т. д. Все государства, посылавшие на бойню
свои армии, делали это для того, чтобы помочь победе справедливости,
человечности, прогресса. Из-за этого прогресса Болгария присоединилась к
центральным государствам, а Румыния к союзникам.
За принцип самоопределения народов воевала Россия, в которой поляки не
смели пикнуть. За принцип самоопределения воевала и Австрия, в которой чехи,
венгры и словаки были осуждены на вырождение. За тот же принцип сражалась
душившая поляков в Познани Германия против России, и за права малых наций
сражалась Англия, стоящая сапогом на груди Ирландии и колоний. Все эти
государства шли освобождать малые нации.
Это было худшее смешение понятий, чем во время постройки вавилонской
башни. Германия воевала за сохранение европейской культуры. Россия защищала