продолжал:
- Сильно болит? Я это знаю. У доктора был?
Обмотанная голова снова закивала безнадежно, а вся фигура сжалась.
Василий Петрович позвал взводного.
- В Красном кресте есть зубная амбулатория. Там доктор Давид Карпович
зубы лечит. Пошли этого солдата утром к нему, пусть он скажет, что я его
послал. - И похлопывая несчастного по плечу, он сказал ласково: - Ну, иди
спать, до утра выдержишь, а утром доктор зубы запломбирует.
Больной, пошатываясь, полез на нары. Два других, поддерживая его под
мышки, легли вместе с ним. Капитан вышел, взводный закрыл за ним дверь, и
писклявый голос прозвучал возле больного:
- Еще лежи. Он еще, может, вернется. Ведь им нельзя верить.
- Да ведь я уже весь мокрый, друг мой, ох, мокрый! - завопил в ответ на
это человек с больными зубами. - Я уж думал, что он меня поймал. Сколько я
натерпелся страху! Горжин, сколько за все это мне даст еврей? Мойзешу, у
которого эта рыжая девка, я не отдам. У него негодное пиво.
- Я хотел за это пятьдесят рублей! - отвечал на это обладатель пискливого
голоса. - Да ведь шапка-то новая, а новая стоит сто шестьдесят. Он, этот
капитан, завтра же наворует на другую. Ну а еврей давал тридцать и говорит,
что он торгует не краденым, а только честно приобретенным товаром. Ну, я
выговорил пятьдесят и бутылку самогонки. Да, знаешь, пришлось спешить. Это
было счастье, что мы встретились. Теперь, Швейк, выбрось пробки изо рта,
теперь ты сможешь еще раз поужинать и выпить.
И человек, у которого болели зубы, запихал в рот два пальца и вытащил
оттуда пробки. Его лицо приняло естественное выражение:
- А полотенца эти пока оставь: что, если черт его принесет назад? А
пробки ты всегда успеешь всунуть. Бери ножик, доставай колбасу и бутылку.
И через некоторое время, когда все утихло и бодрствовало только несколько
групп яростных картежников, Горжин танцевал на нарах с бутылкой в руке,
пискун ел колбасу, а запоздавших, шмыгавших незаметно в дверь, встречал
песнью Швейк:
Ах, как чудесно в этом городе Витебске
Жить горожанам венским!
Кто сюда попадет, тот едва ли забудет,
Как было весело жить даже и в будни.
- Ребята, утром я иду к доктору, - заявил Швейк, и тогда на него стали
кричать со всех сторон:
- Замолчи! Он не перестанет, пока кто-нибудь не съездит его по рылу.
- Знайте, что я иду к зубному доктору. Сам капитан меня к нему посылает.
Мне вставят золотые зубы.
Но утром, когда они рассказали о своем случае Ванеку и Мареку, Ванек
опечалился:
- Теперь тебе нельзя ходить на работу. Если он тебя узнает, конец тебе. И
он еще долго будет тебя искать. Капитан Бойков - свинья. Он вмешивается во
все, а сам ничего не понимает. Он суется и в медицинские дела. Он уговаривал
аптекаря, чтобы тот не давал мне спирту, и говорил ему, что для компрессов я
могу употреблять не чистый спирт, а денатурат. Неужели я уже до того дошел,
что стал бы из-за такого осла пить денатурированный спирт или пить чай с
карболкой?
Никто не ответил на этот ораторский выпад, а Ванек, укладывая Швейка на
койку, торжественно произнес:
- Теперь ты больной - и баста. Если русский доктор не поверит, я тебе
устрою холеру, тиф или индийский мор. А чтобы тебя Бойков не узнал, я
насажаю тебе на лицо черных оспин. Эта болезнь в городе свирепствует почти
всегда. Пусть они со мною не играют, я им этого не пропущу! - добавил он
угрожающе.
И его дыхание обдало Швейка таким приятным запахом, что тот не выдержал и
сказал:
- У тебя, наверно, разбухший желудок? От тебя здорово несет спиртными
компрессами. Должно быть, ты эти компрессы принимаешь внутрь.
- Тебе сейчас это не принесло бы пользы, - ответил на это Ванек и
закричал Марека - Коллега, измерьте, пожалуйста, больному температуру!
Измерение температуры для диагностики болезни самая важная вещь!
И бравый солдат Швейк, отдыхая на мешке, в котором было не больше пары
соломинок, ласкал взглядом "доктора" Марека в белом халате, а когда тот сел
возле него, взяв его руку в свою, словно считая пульс, он шепнул ему:
- Сбегай в барак, скажи Горжину, пускай он мне вечером купит колбасы и
принесет сюда пару бутылок пива; скажи, что я болен и что доктор прописал
мне пиво. Я это так, немного. Не так, как тот углекоп Водражка из Кладно,
который был неисправимым пьяницей и пил пиво только из двухлитровых кружек.
Однажды, когда у него уже сгорел желудок, доктор запретил ему пить пиво, а
он и говорит доктору: "Ни за что на свете! Я буду глотать ваши лекарства,
если нужно, буду лежать - режьте меня, что хотите делайте, - но без пива я
жить не могу. Если вы мне не разрешите хотя бы один стакан, я повешусь!" Ну,
конечно, доктор сжалился и говорит: "Так пейте. Но не больше одного
полулитра". А он, Водражка, прямо от доктора направляется в пивную
"Рогован", а там старый хозяин уж его знал. Не спрашивая, он наливает ему
двухлитровую. А Водражка хватает его за руку и говорит: "Подожди, я болен,
мне разрешили пить только поллитра". Тот наливает ему пол-литра, он
выпивает, тот наливает ему другую, а когда Водражка выпил уже сто четвертую
кружку и заплатил, то сказал: "Ну, так эти доктора не так уж глупы, как
говорят. Никогда мне не было так приятно пить, как сегодня; это, наверное,
потому, что я пил по указанию врачей и под их руководством". С тех пор
хозяин пивной ставил всегда на стол сразу двадцать полулитровых кружек, а
Водражка каждому говорил: "Идите к моему доктору, вот человек знает, как
нужно пить".
Однажды неожиданно в больнице появился русский доктор. Он благосклонно
поздоровался со своими австрийскими коллегами и заботливо спросил:
- Много ли у вас больных? Есть и тяжелые случаи, правда? Я две недели не
получал от вас сведений о течении болезней и о состоянии здоровья роты.
- Ах, Давид Карпович, у нас страшно много работы, - жаловался Ванек,
подмигивая Мареку, - ужасная работа, а случаи один тяжелее другого; еще