А потом в запертой комнате Моисея Гута, который законно продавал чай,
булки и разные сладости и покупал все, что попадется, в том числе и
краденое, они сидели и работали. Вместе с шумом швейной машины посвистывали
два напильника, а изредка повизгивала стальная проволока, которой они
очищали перстни. Так продолжалось целую неделю, а в субботу Горжин решил:
- Сегодня не работаем. Пойдем торговать. Они собрали все, что приготовили
за неделю, нанизали кольца на проволоку и отправились. На улице любви Горжин
вошел в лавочку и принялся расспрашивать еврея:
- Лиза дома? Одна? Войти можно?
- Еще спит, - загундосил еврей. - Ну, войди. На старой железной кровати в
чулане, где вонь от грязи состязалась с запахом одеколона и пудры, лежала
перезрелая красавица неопределенного возраста. Когда дверь скрипнула, она
открыла глаза и сонно сказала:
- А, австрийцы! И сразу два. Деньги есть, ребята?
- Мы перстни принесли, мадам, - ответил Горжин, кланяясь ей.
Дама оживилась. Из-под грязного красного одеяла она показала ноги и
спустила их на пол. Затем отбросила одеяло и, оставшись в одной рубашке,
проговорила небрежно:
- Простите, я не ожидала таких редких гостей. Покажите перстни. Хорошие,
да? А почем штука? Да ну, покажи! - улыбнулась она Швейку. - Почем кольца-то
отдашь?
- Для вас, мадам, по полтине, - опять поклонившись, сказал Горжин, и
Лиза, перебирая их, лениво зевала.
- Дорого; по сорока отдай, десять штук возьму. Другие австрийцы носят по
сорока.
Швейк кивнул головой в знак согласия. Горжин отсчитал кольца, и
красавица, играя, разбросала их на коленях. Затем кокетливо улыбнулась:
- Ну хорошо. А я два рубля беру; значит, оба можете. Кто будет первым?
Ты, голубчик? За красивые кольца и я хорошо поработаю.
И, положив кольца на одеяло, она бросилась на постель.
- Вот это здорово! - заговорил Швейк. - Если у них у всех такая манера,
так мы здорово заработаем.
Горжин толкнул его в бок:
- Замолчи! - и, уже не кланяясь, сказал: - Мадам, мы просили бы деньгами.
Нам надо четыре рубля. Лиза опять так же лениво встала.
- Нет у меня, голубчик, денег. Ни одной копейки. Если хочешь, я отлюблю
за это: товар за товар!
- Чтоб тебя, тварь, черти взяли! - начал ругаться Горжин, собирая свой
товар.
Когда они проходили мимо лавочки, еврей заверил их, что Лиза
действительно православная, и просил, чтобы они рассказали своим друзьям о
ее достоинствах. Кроме того, к их услугам его магазин, в котором можно найти
лучший чай марки: "Попов и сыновья".
- Пойдем к Ксене! - скомандовал Горжин, направляясь вдоль улицы. - Начнем
с другого конца.
Ксения - яркая блондинка с крашеными волосами, - когда они вошли, как раз
пудрилась и мазалась. Она просмотрела кольца и, когда узнала, что купить их
можно только за наличные, опечалилась.
- Нет ни копейки. Но, голубчик, возьми за них мой крем "Метаморфозу". Мне
ее принес аптекарь, он иначе не платит. Обворовывает меня, подлец! Сам
покупает за пару гривенников, а мне дает вместо рубля. Ах, жалко, дети, что
у меня нет денег!
Третья богиня любви предлагала им за кольца одеколон и старый корсет.
Горжин плюнул с досады.
- Больше я никуда не пойду! Пойдем на базар и продадим их солдатам и
бабам!
А там, когда они показали свои сокровища, их моментально окружили
девушки, подростки и бабы. Швейк продавал, Горжин получал разорванные
пятикопеечные и грязные двадцатикопеечные - похожие на почтовые марки
деньги.
Поздно ночью в барак влетел пискун. Он был избит, изорван, окровавлен,
поцарапан ногтями. Взобрался на нары. быстро разделся и зашептал:
- Ну, как ходили?
- Столько мы не нахватали, сколько ты, - двусмысленно сказал Горжин.
А пискун, тяжело дыша, жаловался:
- Я был у Зины. Она мне была должна сто рублей. Пятьдесят отдала, а
пятьдесят должна была со мной отоспать до самого утра. И вдруг к ней
приходят офицеры, и она давай меня выгонять, а я - ни за что. Ну и подрался
с этими офицерами. Они мне всыпали.
Пискун погладил свою голову, подул на ссадины на руках.
- Ах, как жаль, что мы не взяли эту "Метаморфозу" и одеколон; было бы чем
привести тебя в благородный вид, - сказал ему Швейк в утешение.
В понедельник утром полиция и солдаты произвели обыски по всему городу и
пойманных в городе пленных согнали в барак. Бараки были оцеплены, и никто не
мог выйти в город. Вечером замкнутые в кольцо казаков пленные двинулись на
вокзал.
Сам генерал Чередников, сопровождаемый капитаном Бойковым, смотрел за
тем, как казаки гонят пленных и распределяют их в вагоны по сорока человек.
- Я меньше бы обрадовался ордену Екатерины, чем избавлению от этой
нечисти, - сказал он. - Я говорил вам, Василий Петрович, что командование
Западным фронтом прямо указывает, что аэропланы, посланные на позиции, были
разбиты здесь. Полковник Николай Кузьмич из-за этого идет под суд. Никто,
кроме этой твари, не мог натворить таких бед. Они воспитаны-то л
патриотическом духе.
- А я, ваше превосходительство, позволю себе заметить, что между ними
есть чехи - элемент неприязненный Австрии. Но и они все равно крадут. У меня
есть сведения от приятеля из Гомеля: шесть прикомандированных на службу в
воздухоплавательное отделение пленных разрезали двадцать баллонов и отнесли
их на базар. Они люди образованные, но крадут, сволочь паршивая! - И
добросовестный Василий Петрович вытер рукою лоб. - Чем человек образованней,
тем он больше крадет, - сказал он.
- Да, да, это правда, - подтвердил генерал Чередников, наблюдая, как к