- Вы что, друг подсудимого? - уставился на него судья.
- Его покорный слуга, ваша милость.
- Тогда внесите штраф клерку.
- Хорошо, ваша милость.
Судья кивнул головой в мою сторону. В средние века после этого жеста с
заключенного снимали восемнадцать тонн цепей и испанские сапоги, наскоро
вставляли остатки костей и выпускали на свидание с любящей семьей. Увы,
теперь это делается гораздо менее торжественно!
Судья опять надел свое пенсне и грозно взглянул на Сиппи.
- Хуже обстоит дело другого подсудимого, - продолжал судья. - Он совершил
нападение на полисмена при исполнении им своих служебных обязанностей.
Согласно показаниям полисмена, подсудимый нанес ему удар в область желудка
и препятствовал ему выполнять свой долг. Я допускаю, что в день гребных
состязаний между университетами Кембриджа и Оксфорда позволительно
несколько более развязное поведение, чем обычно, но такое вопиющее
хулиганство не может быть оправдано ничем. Посему вышеназванный подсудимый
приговаривается к лишению свободы на тридцать дней без замены штрафом.
- Нет, позвольте! Я не согласен, - протестовал бедняга Сиппи.
- Молчание! - возгласил судебный пристав.
- Следующее дело! - бесстрастно объявил судья.
Насколько мне не изменяет память, дело было так.
Раз в году я обычно забываю обо всем на свете и вспоминаю дни прошедшей
юности. Это бывает в день гонок между Оксфордом и Кембриджем. И вот в такой
день я встретился на улице с Сиппи, как раз напротив "Ампира". Сиппи
выглядел почему-то очень мрачно.
- Берти, - говорил он, когда мы с ним шли к Пиккадилли, - моя душа изныла.
(Сиппи считает себя писателем, хотя живет на средства старой тетки, и
говорит, особенно если выпьет, высоким стилем.) Я не могу преодолеть свою
тоску.
- Что с тобой, дружище?
- Завтра я должен ехать и провести три недели с абсолютными идиотами -
друзьями моей тетки Веры. Она желает, чтобы я непременно присутствовал.
- Кто же эти друзья тетки? - сочувственно осведомился я.
- Некие Прингли. Я не видел их с десятилетнего возраста, но сохранил о них
самые отвратительные воспоминания.
- Дело скверно. Неудивительно, что ты пал духом.
- Весь мир против меня, - жаловался Сиппи. - Что я могу сделать?
Тогда мне в голову пришла гениальная идея.
- Вот что, старина, - сказал я. - Тебе нужно раздобыть полицейский шлем.
- Шлем? Зачем, Берти?
- Я бы на твоем месте не стал терять даром времени, вышел бы на середину
улицы и взял бы шлем у полисмена.
- Да, но там внутри голова. Что мне с нею делать?
- Ну так что же?
Сиппи задумался.
- Я думаю, что ты прав, - произнес он, наконец. - Удивительно, как я сам не
подумал об этом. Итак, ты мне советуешь взять шлем?
- Советую.
- Хорошо, я так и сделаю, - согласился Сиппи.
Вот почему я вышел из суда свободным человеком, а
Оливер Рандольф Сипперлей, юноша двадцати пяти лет, перед которым
открывалась блестящая карьера, по моей вине попал в тюрьму. Я счел своим
долгом навестить узника. Сиппи сидел, опустив голову, в камере с чисто
выбеленными стенами и с деревянной скамьей.
- Ну, как дела, старина? - соболезнующе спросил я.
- Я разорен, - ответил Сиппи жалобно.
- Ерунда, дело не так уж плохо. Ты очень хорошо сделал, что не открыл
своего настоящего имени. Твоя фамилия не попадет в газеты.
- Это мне все равно. Меня беспокоит одно: как смогу я провести три недели у
Принглей, находясь в тюрьме?
- Но ты же сам говорил, что не хочешь ехать!
- Дело не в моем хотенье, глупая башка! Я должен ехать. Если я не поеду,
тетка начнет меня разыскивать и узнает, что меня приговорили на тридцать
дней без замены штрафом.
- Н-да, - сказал я, - дело серьезное, и самим нам не найти выхода. Мы
должны спросить совета у Дживза. Я утешил его, как мог, и отправился домой.
- Дживз, - начал я. - Мне надо вам сказать нечто очень важное и
существенное. Как вам известно, мистер Сипперлей...
- Да, сэр?
- Сидит.
- Сэр?
- Сидит в тюрьме.
- В самом деле, сэр?
- Сидит благодаря мне. Это я спьяна посоветовал ему снять с полисмена шлем.
- Неужели, сэр?
- У вас однообразные реплики, Дживз. У меня и так голова трещит от всей
этой истории. Будьте любезны, кивайте, когда нужно, и только.
Я закрыл глаза и стал излагать ему факты.
- Начать с того, Дживз, что мистер Сипперлей находится в полной
материальной зависимости от своей тетки Веры...
- Мисс Сипперлей из Паддока, Беклей-на-Муре, в Йоркшире, сэр?
- Она самая. Вы с ней знакомы?
- Не имею чести, сэр. Но мой кузен, живущий в Паддоке, немного знает ее. Он
ее аттестовал как весьма властную и поспешную на решения, сэр... Но прошу
прощения, сэр, я должен только кивать головой.
- Правильно, Дживз, но теперь уже поздно.
И я сам кивнул головой. Я не выспался, и на меня по временам нападала
летаргия.
- Да, сэр?
- Ах, да, да! - встрепенулся я. - На чем мы остановились?
- На материальной зависимости мистера Сипперлея, сэр, от его тетки.
- Правильно. Вы понимаете, Дживз, что он должен быть почтительным
племянником.
Дживз кивнул головой в знак согласия.
- Теперь дальше. Слушайте внимательно. Недавно она предлагала Сиппи
выступить в качестве певца на деревенском концерте, и он не мог отказаться.
Вы меня понимаете, Дживз?
Дживз кивнул головой.
- Что ему оставалось делать, Дживз? Он написал ей, что рад бы был выступить
на ее концерте, но, к несчастью, редактор поручил ему написать серию