- А почему она не схватила тебя? - огорченно спросил Акридж.
- Одного я не понимаю, - продолжал Тэдди Викс. - Каким образом она могла
попасть ко мне в комнату? Кто-нибудь впустил ее туда. Но кто? И зачем? Не
понимаю. Не знаю.
- Почему собака не укусила тебя? - снова спросил его Акридж.
- О, я взобрался на шкаф, пока она кусала Бимиша, - ответил Тэдди. - Потом
пришла хозяйка и увела ее прочь. Но у меня нет времени болтать с вами. Я
должен бежать за доктором...
Он помчался по улице, а мы долго глядели ему вслед.
Мы видели, как он на минуту остановился, стараясь не попасть под
проезжавший мимо грузовик, и как он снова пустился бежать, когда грузовик
исчез за поворотом.
- Ты слышал? - спросил меня Акридж. - Он взобрался на шкаф.
- Да.
- И ты заметил, как он вывернулся из-под этого красного грузовика?
- Да.
- Надо что-нибудь предпринять, - твердо сказал Акридж. - Этот негодяй и
думать не хочет о своем нравственном долге.
На следующий день к Тэдди Виксу явилась целая депутация.
Акриджу было поручено говорить от имени всех собравшихся, и он начал свою
речь с очаровательной прямотой.
- Ну, как? - спросил Акридж.
- Что как? - переспросил Тэдди Викс, опуская глаза, чтобы не встретиться с
укоризненным взором оратора.
- Когда же ты возьмешься за работу?
- Ах, ты говоришь о несчастных случаях?
- Да.
- Я об этом подумываю, - сказал Тэдди Бикс.
Акридж запахнул свой резиновый плащ, который он носил, не снимая, во всякую
погоду и летом и зимой. Так, должно быть, Цицерон запахивался в тогу, перед
тем как обрушить свое яростное красноречие на Клодия. Он тронул бутылочную
проволоку, на которой держалось его пенсне, и попытался поправить
воротничок, соскочивший с запонки. Когда Акридж волновался, ни одна запонка
не могла удержать стремительно прыгающий воротничок.
- Итак, ты пока только подумываешь об этом! - сказал он со свирепой иронией.
Мы зашевелились на стульях, выражая свое одобрение.
- Клянусь Вельзевулом, тебе давно уже пора подумать об этом. Да понимаешь
ли ты, что мы вложили в тебя большой капитал и ты обязан возможно скорее
вернуть его нам с процентами? Или ты жалкий трус, который не в состоянии
выполнить долг чести? Мы были о тебе лучшего мнения. Мы считали тебя
энергичным, великодушным, стопроцентным мужчиной с крепкими кулаками,
который будет стоять за друзей до конца.
- Да, но...
- Если в тебе осталась хоть капля совести, ты должен понять, что значат для
нас вложенные в это предприятие деньги. А между тем ты не только не ищешь
несчастного случая, но нарочно избегаешь его, когда он сам идет тебе
навстречу. Вчера я видел своими глазами, как ты малодушно удирал от
грузовика, который мог наехать на тебя.
- Ты думаешь, так легко стоять и ждать, когда тебя раздавит грузовик?
- Чушь! Для этого нужно только немного силы воли. Представь себе, например,
что под этот грузовик упал ребенок, крохотный златокудрый мальчик, - с
глубоким чувством произнес Акридж. - Вот-вот колеса раздавят его. Мать
младенца оцепенела от ужаса. Она стоит на мостовой и сжимает руки в
отчаянии. "Собачьи дети, - кричит она, обливаясь слезами, - неужели никто
не спасет мою крошку?" - "Я спасу его", - заявляешь ты и кидаешься под
колеса. И через полсекунды младенец спасен. Вот и все. Стоит ли толковать о
таких пустяках?
- Да, но... - сказал Тэдди Викс.
- И, главное, это ничуть не больно. Легкий толчок - и только...
- Кто тебе это сказал?
- Не помню. Один человек...
- Передай ему от моего имени, что он осел, - грубо произнес Тэдди Викс.
- Отлично, если ты не хочешь попасть под грузовик, есть немало других
замечательных способов. Но, клянусь дьяволом, тебе трудно давать полезные
советы. У тебя совсем нет находчивости. Вчера я с огромным трудом втащил к
тебе в комнату пса, который выполнил бы за тебя весь твой долг, который
укусил бы тебя, даже если бы ты палец о палец не ударил для этого, и что
же? Ты взобрался на...
Тут Виктор Бимиш перебил оратора взволнованным голосом:
- Так, значит, это ты втащил в комнату проклятого пса?
- Что? - спросил Акридж. - Ах! Конечно я. Но мы еще успеем поговорить...
Сейчас мы должны заставить этого трусливого лодыря вернуть нам наши
страховые деньги. По-моему, ты должен...
- А я тебе говорю... - запальчиво начал Виктор Бимиш.
- Да! Да! - сказал Акридж. - Мы с тобой успеем поговорить. А сейчас у нас
дело. Я говорил, - продолжал он, обращаясь к актеру, - что ты мог бы
подумать не только о своих друзьях, но и о себе. Ты вечно жаловался, что у
тебя нет хороших костюмов и что из-за этого ты будто бы не можешь играть в
первоклассных театрах. Подумай только, сколько прекрасных вещей ты можешь
накупить на те деньги, которые достанутся тебе, если ты исполнишь свой
долг. Подумай о своих будущих костюмах и шляпах. Ты говорил, что твоя
карьера загублена потому, что у тебя нет возможности хорошо одеваться.
Теперь твоя судьба в твоих руках!
Красноречие Акриджа не пропало даром. У Тэдди Викса заблестели глаза. Было
видно, что в своем воображении он сейчас бегает от одного первоклассного
портного к другому и примеряет, примеряет, примеряет.
- Вот что я вам скажу! - внезапно проговорил он. - Со мной не случится
никакого несчастья, пока я в трезвом уме и здравой памяти. Я не могу
броситься под грузовик, когда мозги у меня в полном порядке... Не могу... У
меня не хватает духа. Но если вы, дорогие друзья, угостите меня сегодня
обедом и напоите шампанским, я стану храбрее и сделаю все, что хотите.
В комнате наступила глубокая тишина.
Шампанское?
Это слово прозвучало, как похоронный звон.
- Откуда мы достанем тебе шампанского? - спросил Виктор Бимиш.
- Откуда хотите! - сказал Тэдди Викс. - Но это мое последнее слово. Либо
соглашайтесь, либо проваливайте.
- Джентльмены! - воскликнул Акридж. - Нам нужно увеличить основной капитал.
Иначе нашему синдикату - крышка. Я вношу десять шиллингов.
- Что? - вскричали мы хором. - Как?
- Я заложу в ломбарде гитару.
- Гитару? Да у тебя ее нет!
- У меня-то нет, но у Джорджа Тэппера есть, и я знаю, где он ее прячет.
Эти слова окрылили нас, и деньги были собраны вмиг.
Я пожертвовал свой портсигар. Бертрам Фокс решил, что его квартирная
хозяйка может подождать еще неделю. Роберт Дэнгилл вспомнил о своем богатом
дядюшке, который, если умеючи нажать на него, безусловно подарит своему
племяннику фунт стерлингов. Виктор Бимиш заявил, что фортепьянная фирма,
для которой он рисует плакаты: "О, как легко играть на пианино!", вовсе не
так скаредна, как кажется с первого взгляда, и едва ли откажется выдать ему