- Мистер Акридж занимал вашу квартиру, сэр, все время, пока вы были в
отсутствии. Я полагал, что он гостит у вас по вашему приглашению.
По каким-то непостижимым причинам Баулс относится к Акриджу, как любящий
отец к любимейшему сыну.
- Что еще прикажете, сэр? - почтительно спросил он меня.
- Ничего, - сказал я. - Э... ничего. Когда мистер Акридж обещал вернуться?
- Мистер Акридж вернется к обеду, сэр, а сейчас он, если не ошибаюсь, на
утреннем представлении в театре "Комедия".
Публика только начала расходиться, когда я добрался до "Комедии". Я встал у
самого входа и скоро увидел в толпе желтое непромокаемое пальто моего друга.
- Здорово, старина, - весело воскликнул Стэнли-Фетерстонго Акридж. - Ты
вернулся? Когда? Послушай, запомни для меня этот мотивчик. Завтра утром
напомни мне его. Я боюсь, что я его забуду.
И он загнусавил отвратительным тенором:
- Там, там, там, там, там, там!.. А теперь, старина, зайдем в этот
ресторанчик, перехватим чего-нибудь.
- Кого это ты поселил в моей комнате?
- А каков он из себя? Рыжий?
- Господи! Неужели ты навалил мне на шею еще кого-нибудь, кроме рыжего?
Акридж огорченно взглянул на меня.
- Мне не нравится этот тон, - сказал он, спускаясь по ступенькам в
харчевню. - Твои слова огорчают меня, старина. Мне и в голову не приходило,
что ты не захочешь, чтобы твой лучший друг спал на твоей подушке.
- Черт с тобой! Спи сколько влезет. Конечно, нельзя сказать, чтобы это мне
было слишком приятно. Но если ты приводишь с собой ночлежников...
- Закажи две бутылки портвейна, милашка, - сказал Акридж, - и я тебе все
объясню. У меня есть гениальная идея, с которой я хочу тебя познакомить...
Вот в чем дело, - продолжал он, когда официант принес нам две бутылки, -
этот рыжий принесет мне миллионы.
- Не понимаю, почему он должен приносить тебе миллионы непременно у меня на
квартире.
- Ты знаешь меня, мой мальчик, - сказал Акридж, с наслаждением поднося ко
рту стакан. - Я находчив, ловок, дальновиден. Мозги у меня так и кипят,
мысли вспыхивают в них, как молнии. На днях я зашел в трактир съесть
бутерброд с сыром и увидел там одного молодца, с ног до головы обвешанного
драгоценными камнями. Право, я не преувеличиваю. Кольца у него на пальцах и
булавки на галстуке сверкали так, что об них можно было сигару зажечь. Я
навел справки и узнал, что он антрепренер Тода Бингхэма.
- Кто такой Тод Бингхэм?
- Неужели ты никогда не слышал о Тоде Бингхэме! Это чемпион среднего веса.
Несколько недель тому назад он побил Альфа Полмера и вырвал из него рук
первенство. Этот магнат, обвешанный бриллиантами, - его антрепренер. Тод,
должно быть, отдает ему не меньше половины своего гонорара, а ведь это
целое состояние. Тод каждый день выступает в цирке, а ты думаешь - ему мало
дают кино и мюзик-холлы? И вот я решил: почему бы и мне не купаться в
бриллиантах? В какие-нибудь две секунды у меня был готов великолепный
проект, и представь себе, какое счастливое совпадение: в тот же день я
узнал, что пришел "Гиацинт".
Мне показалось, что Акридж начал заговариваться. В тот день я был не в
духе, и таинственность его речи раздражала меня.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - сказал я. - Что за "Гиацинт"? И куда
он пришел?
- Возьми себя в руки, мой мальчик, - сказал Акридж. - Неужели ты забыл, что
"Гиацинт" - торговый пароход, на котором я плавал несколько лет назад? Я
рассказывал тебе о нем тысячу раз. Теперь он вошел в лондонский порт. На
"Гиацинте" у меня много старых приятелей. Рыжий, который спит у тебя на
диване, - матрос "Гиацинта". Отличный человек. К светским разговорам не
приучен, но сердце у него золотое. Увидав антрепренера, обвешанного
бриллиантами, я сразу сообразил, что, если мне удастся уговорить этого
матроса Биллсона серьезно заняться боксом, я стану богатейшим человеком.
Биллсон создан для бокса.
- Да, наружность у него внушительная.
- Прекрасный молодой человек. Я уверен, что вы будете друзьями.
- Я в этом не сомневаюсь, он мне понравился с первого взгляда.
- Он первый никогда не начинает ссору. Его нелегко вывести из себя, но если
он разозлится - конец. Я сам видел, как в Марселе он вышвырнул из кабака
полдюжины иностранных матросов. Кабак был набит кочегарами, - вот этакие
молодцы, здоровенные, каждый мог свалить быка одним ударом. Шестеро
схватили его за руки, но он раскидал их, как малых щенят, и дубасил до тех
пор, пока они не запросили пощады. Этот человек создан для того, чтобы быть
чемпионом. Стоит только разозлить его, и все гробовщики в нашем городе на
целый месяц получат работу. На мое счастье оказалось, что он и сам хочет
бросить море и ищет какой-нибудь службы тут, в Лондоне. Он втюрился в
кельнершу трактира "Корона". Не в ту косоглазую, а в другую, - Флосси. Ты,
верно, помнишь ее. Белобрысая.
- Я незнаком с девицами из трактира "Корона", - сказал я.
- Хорошие девицы, - сказал Акридж отеческим тоном. - Итак, наши интересы
совпали. Милый Биллсон не слишком умен, но все же мне довольно скоро
удалось уговорить его, и он подписал контракт. Пятьдесят процентов всех
своих доходов он будет отдавать мне. А я обязан устраивать ему выступления
в цирке и содержать его покуда на свой счет.
- Содержать на свой счет? Почему же ты укладываешь его на мой диван?
Лицо Акриджа перекосилось от внутренней муки. Видно было, что он глубоко
разочаровался во мне.
- Зарядил одно и то же, милейший! Так хорошие друзья не поступают. Ведь не
загадим же мы твою комнату.
- Но когда твой чемпион поселяется в комнате, она сразу становится тесной и
маленькой. Нам вдвоем не поместиться в ней.
- Не беспокойся об этом, дружище! Мы завтра переезжаем в гостиницу "Белый
Олень" и начинаем тренировку. Я уже устроил Биллсону ангажемент, и через
две недели состоится его первое выступление.
- Не может быть! Как это тебе удалось?
- Я просто привел его в контору цирка. Там так и разинули рты. Его вид
говорит сам за себя. К несчастью, в то время у меня не было ни гроша за
душой. Я помчался к Джорджу Тэпперу. Джордж сообщил мне, что его назначили
каким-то помощником какого-то секретаря. Он с ума сошел от счастья. Быть
помощником секретаря министерства иностранных дел - да ведь это начало
карьеры! Тэппер был так потрясен своей удачей, что без всяких разговоров
отвалил мне десять фунтов стерлингов. Теперь я жалею, почему не попросил у
него двадцать. Но на первое время мне хватит. Одно меня беспокоит, какое
имя дать моему Биллсону.
- Да, с этим человеком не шути. Дашь ему имя - а он тебя в зубы[1].
- Ты меня не понимаешь. Я хочу сочинить ему какое-нибудь имя для его
публичных выступлений.
- А почему ты не хочешь, чтобы он выступал под своим собственным именем?
- Его родители, будь они прокляты, - угрюмо сказал Акридж, - назвали его
Вильберфорс. Неужели ты думаешь, что зрители пойдут смотреть боксера,
которого зовут Вильберфорс?
- Назови его Вилли Биллсон, - предложил я.
Акридж задумался и нахмурил брови, как подобает важному антрепренеру.
- Слишком фамильярно, - решил он наконец. - Для какого-нибудь жалкого
клоуна такое имя подходит, но боксер должен называться как-нибудь более
внушительно. Я назвал бы его Ураганный Хикс или Сокрушительный Риггс.
- Не советую, - сказал я. - Ты погубишь его карьеру с самого начала. Нет ни
одного чемпиона с таким глупым именем. Боб Фиц-Симмонс, Джек Джонсон, Джемс
Д. Корбетт, Джемс Джеффрис - вот настоящие чемпионские имена.