казалось, и сам знал, что судьба его решена, и не пытался уже
сопротивляться, а мистер Биллсон все еще стоял и раздумывал. Он
нерешительно переводил взор с противника на судью и обратно.
Верный своему профессиональному долгу, судья не дал Биллсону никакого
совета.
Но вся внешность судьи говорила: "Бей его". Это был деловой человек, и он
хотел, чтобы его клиенты получили за свои деньги возможно больше
удовольствия.
- Кончайте, кончайте, - шептал он мистеру Биллсону.
И мистер Биллсон решил кончать. Он занес правую руку над поверженным в прах
противником, но вдруг снова замер, повернул голову и через плечо взглянул
на судью.
Лучше бы он не оглядывался. Бедный молодой человек, у которого было столько
неприятностей, наконец, опомнился. Когда мистер Биллсон повернул голову, он
рванулся вперед и ударил противника кулаком по черепу.
Теперь все симпатии публики были на его стороне. Снова размахнувшись, он
ударил мистера Биллсона в живот, как раз в то самое место, на котором у
всякого благопристойного человека находится третья пуговица жилета.
Из всех неприятных человеческих ощущений получить удар в это роковое место
- самое неприятное. Свирепый Биллсон закачался, как цветок, подкошенный
серпом, и простерся на полу, широко раскинув свои могучие руки.
Его сегодняшнее поприще было закончено.
Зал взвыл. Знатоки бокса с жаром объясняли своим соседям, что произошло.
Для Акриджа этот восторженный вой был похоронным рыданием.
Я уже раздевался и собирался ложиться спать, как дверь моей комнаты
открылась и ко мне вошел разбитый и несчастный человек. Я молча взял
стакан, налил в него виски, подлил содовой воды и протянул другу.
- Как он себя чувствует? - спросил я наконец.
- Превосходно, - ответил Акридж, - сидит в буфете и жрет рыбу.
- Бедняга. Этот боксеришка так здорово его хлопнул.
- Бедняга? Как бы не так! - раздраженно закричал Акридж и лицо его стало
страдальческим. - Он совсем не бедняга. Он осел, дубовая башка. Клянусь
дьяволом, мне его ни капли не жалко. Я истратил на него кучу денег. Я в
течение двух недель содержал его в полной роскоши и просил у него за это
только одного - расквасить кому-нибудь голову. Для него это двухминутное
дело. Но он плюнул на меня только потому, что у его противника заболела
жена. Супруга этого паршивого атлетишки обожгла себе руку на конфетной
фабрике и заставила мужа всю ночь просидеть у своей постели. И поэтому
Биллсон отказался разбить его вдребезги. Проклятая сентиментальность!
- Такая доброта делает ему честь, - сказал я.
- Вздор!
- Доброе сердце дороже денег.
- Кому это нужно, чтобы у боксера было доброе сердце? Почему Биллсон,
который может одним ударом свалить слона, должен быть слезлив, как старуха?
Ты слыхал когда-нибудь, чтобы из боксеров выходили святые? Нет, боксеру не
добродетель к лицу. Доброе сердце не принесет ему никакого успеха.
- Не забудь, что это его первое выступление. Он еще может исправиться.
- Какую я имею гарантию, - спросил Акридж, - что когда я снова затрачу на
него все свои деньги и устрою ему второй матч, он не разревется, как старая
баба, узнав, что жена его противника нечаянно порезала пальчик?
- А ты позаботься о том, чтобы его противник был холостяк.
- Первый же боксер-холостяк отведет его в угол и пожалуется ему на то, что
у его тетки коклюш. Биллсон сейчас же разревется и подставит свой
подбородок врагу. Зачем у него рыжие волосы, если он такая жалкая тряпка?
Ах, - печально вздохнул Акридж, - я видел его на матросской танцульке в
Неаполе. Он там избил одиннадцать итальянцев сразу. Правда, прежде, чем он
начал драться, один из этих негодяев пырнул его ножом вот сюда... Потому
что иначе его не разозлишь ни за что.
- Неужели ты собираешься перед каждым выступлением вонзать в него ножи и
кинжалы?
- Нет, - печально ответил Акридж. - Это мне едва ли удастся.
- Что же ты будешь с ним делать? У тебя, верно, есть какие-нибудь планы.
- Какие там планы! Моя тетка ищет себе компаньонку, которая могла бы
ухаживать за ее канарейкой. Я собираюсь устроить Биллсона к ней на службу.
Стэнли-Фетерстонго Акридж рассмеялся грустным, трагическим смехом, взял у
меня пять шиллингов взаймы и ушел.
Он не появлялся в течение нескольких дней. Но вскоре я встретил нашего
общего друга Джорджа Тэппера, и он рассказал мне о дальнейших похождениях
Акриджа.
- Меня назначили помощником секретаря, - без всякого предисловия начал
Джордж Тэппер.
Я крепко пожал ему руку. Я бы похлопал его по плечу, но высокопоставленные
чиновники министерства иностранных дел слишком важные люди и не любят,
чтобы их хлопали по плечу, даже если вы сидели с ними на одной парте.
- Поздравляю, - заявил я. - Из всех помощников секретаря ты для меня самый
милый. Акридж мне уже рассказывал о твоей удаче.
- Да, да, он давно уже знает. Добрый старый Акридж! Как он обрадовался,
когда услыхал о моем назначении.
- Сколько он взял у тебя взаймы?
- Только пять фунтов. До субботы. В субботу он собирается разбогатеть.
- Акридж всегда собирается разбогатеть в самом ближайшем будущем.
- Я хочу пригласить тебя и Акриджа на обед. В четверг ты свободен?
- Вполне.
- Встретимся в половине восьмого в ресторане "Реджент-Грилл". Ты передашь
Акриджу?
- Я не знаю, где его найти. Не видел его несколько дней. Он не дал тебе
свой адрес?
- Он живет в какой-то гостинице, я забыл, как она называется.
- "Белый Олень"?
- Да.
- А какое у него настроение, веселое?
- Очень. Почему ты спрашиваешь?
- В последний раз, когда я его видел, он был опечален неудачами и собирался
бросить свое дело. У него были крупные неприятности.
Сразу после завтрака я помчался в гостиницу "Белый Олень". Оказалось, что к
Акриджу вернулся его оптимизм. Тучи, сгустившиеся было над мистером
Биллсоном, рассеялись. Мистер Биллсон готовился ко второму выступлению на
арене. Я догадался об этом, едва лишь вошел.
Разыскивая моего друга, я еще в коридоре услышал отрывистые звуки ударов.
Открыв дверь, я увидел мистера Биллсона, который усердно колотил кулаками
кожаную подушку, свисавшую с потолка. Его антрепренер сидел на ящике из-под
мыла и глядел на него глазами нежно влюбленного собственника.
- Здорово, старина! - вскричал Акридж, вскакивая мне навстречу. - Рад тебя
видеть.
Гул ударов заглушал его слова. Мы спустились вниз в пивную при гостинице, и
я передал Акриджу приглашение помощника секретаря.
- Я непременно приду, - сказал Акридж. - В Биллсоне то хорошо, что за ним
не надо особенно следить. Он будет тренироваться и без меня. Он отлично
понимает всю важность тренировки.