Я направился к выходу и две трети посетителей цирка последовали моему
примеру.
На улице я встретил толпу молодых людей. Они внимательно слушали какого-то
взволнованного человека в проломанной шляпе и широчайших штанах. Он
рассказывал им что-то потрясающее. Но на улице было так шумно, что я почти
не слышал его слов.
- ...он ка-ак хватит его по скуле. Рраз! А тот ему сдачи - и началась
потасовка...
- Расходитесь, расходитесь! - заорал полисмен. - Осади на панель!
Толпа стала редеть. Я побрел по улице рядом с пламенным оратором в
проломанной шляпе. Хотя мы не были официально представлены друг другу, он
все же счел возможным заговорить со мной. Ему страстно хотелось закончить
свой рассказ.
- Он подскочил к нему как раз в ту минуту, когда Тод собирался открыть
дверь и войти.
- Тод? - переспросил я.
- Тод Бингхэм. Он подошел к нему и заорал: "А, ты здесь!" Тод ответил: "Что
тебе нужно?" Тогда этот как крикнет: "Держись!" Тод его сначала не понял.
Но этот как хлопнет его по щеке, и началась драка, от которой затрясся весь
дом.
- Значит, Тод Бингхэм не попал под мотор?
Человек в проломанной шляпе посмотрел на меня с глубочайшим презрением.
- Под мотор? Нет, там не было никакого мотора. Почему вы думаете, что он
попал под мотор? Да ему и не нужно было попадать под мотор. Его просто
отколотил этот рыжий.
Я понял все.
- Рыжий?
- Да.
- Здоровенного роста?
- Да.
- Он побил Тода Бингхэма?
- Исколотил его так, что Тод еле ноги унес. Вернулся домой на извозчике.
Чудак этот рыжий. Не понимаю, почему он не избил его там, на арене! Он
получил бы за это хорошие деньги.
Возле уличного фонаря стоял некто в желтом макинтоше. Грустно поблескивали
стекла его пенсне. Щеки его были бледны, как снег. Он был похож на
Бонапарта - после отступления из Москвы.
- Другие думают точно так же, как и вы, - сказал я субъекту в проломанной
шляпе.
И, подбежав к злосчастному антрепренеру, я стал утешать его, как умел.
Бывают в жизни минуты, когда человеку нужен друг.
--------------------------------
[1] По-английски "дать имя" значит - выругать.
--------------------------------
Источник
Пелем Гренвилл Вудхауз. РЫЦАРИ МАЛЕНЬКОЙ ДОРЫ.
Я очень много лет знаком со Стэнли-Фетерстонго Акриджем, но до сих пор ни
разу не замечал, чтобы он когда-нибудь ухаживал за женщиной. Я считал, что
Акридж, как многие финансовые гении, избегает тратить свое драгоценное
время на женщин. Его великий ум постоянно занят другими, более серьезными,
проблемами. Поэтому я был весьма удивлен, когда однажды встретил моего
друга под руку с девицей в белом платье. Он помогал ей влезть в омнибус.
Если бы это делал кто-нибудь другой, а не Акридж, я бы нисколько не
удивился. Но, повторяю, я никогда еще до сих пор не видел Акриджа с дамой.
Он держал себя вежливо и даже почтительно. Если бы его непромокаемое пальто
не было такого яркого желтого цвета, его можно было бы принять за самого
благовоспитанного денди.
Омнибус тронулся. Акридж стоял и махал рукой отъезжающей девушке. Я
набросился на него с вопросами. Его поведение встревожило меня. Мне вовсе
не улыбалось в дальнейшем прикармливать миссис Акридж и снабжать носками и
рубашками целое стадо маленьких Акриджат.
- Кто эта дама? - спросил я.
- Здорово, старина, - сказал Акридж, оборачиваясь. - Откуда ты? Если бы ты
явился на минуту раньше, я бы познакомил тебя с Дорой.
Девушка в белом платье все еще стояла на крыше удаляющегося омнибуса и
махала Акриджу платочком.
- Это Дора Мэзон, - сказал Акридж, помахивая ей в ответ огромной ручищей. -
Секретарша моей тетки. Там я с нею и познакомился. Джордж Тэппер подарил
мне два билета на утреннее представление в театре "Аполло", и я пригласил
ее с собой. Мне жаль эту девушку. Ей-Богу, старина, очень жаль.
- А что такое с ней?
- Невесело ей живется. Никогда никаких развлечений. Повести ее театр -
доброе дело, ей-Богу. С утра до вечера она чистит японских собачек и
переписывает на машинке идиотские романы моей тетки.
- Разве твоя тетка пишет романы?
- Самые дрянные романы на свете, старина. Ее на днях выбрали
председательницей клуба "Перо и Чернила". Из-за этих проклятых романов я
никогда не мог с нею ужиться. По вечерам, когда я ложился спать, она давала
мне какой-нибудь томик своего сочинения и утром, за завтраком,
расспрашивала меня о нем. Хоть бы за обедом, но нет: за утренним завтраком!
Честное слово, это была собачья жизнь, и я рад, что уехал от тетки. Кровь
киснет в жилах от чтения этих романов! Теперь ты можешь понять, почему мое
сердце обливается кровью, когда я думаю о маленькой Доре. Я знаю, что ей
плохо живется, и когда мне удается доставить ей какое-нибудь маленькое
развлечение, я чувствую, что мне прощается множество грехов. Я жалею, что
могу так мало сделать для нее.
- Ты бы угостил ее хоть чайком после театра.
- Чай для меня недоступная роскошь, приятель. Уж очень трудно стало за
последнее время выходить из ресторанов, не заплатив за еду. Проклятые
кассиры следят за дверьми, как черти. Но если ты собираешься выпить чайку,
я с удовольствием выпью с тобой за компанию.
- Я не хочу чаю.
- Идем, идем! Будь немного радушнее, старина.
- Почему ты в середине лета носишь этот проклятый непромокаемый плащ?
- Не заговаривай мне зубы, старина! Я вижу, что тебе необходимо выпить
стаканчик чаю. Ты бледен, у тебя печальный вид.
- Доктора уверяют, что чай вредно действует на нервную систему.
- Они, пожалуй, правы. Не надо чаю! Мы можем выпить бутылочку соды и виски.
Зайдем в ресторан!
Несколько дней спустя на ипподроме в Дерби состоялись скачки, и лошадь,
которую звали Гунга-Дин, пришла к финишу третьей. Конечно, это событие не
представляет большого интереса для большинства интеллигентных людей, но для
меня оно было необыкновенно важно. Я играл на скачках и поставил на эту
лошадь. Это было счастливейшее событие всей моей жизни! На радостях я решил
угостить моих ближайших друзей обедом. В список приглашенных был включен и
Акридж, но он куда-то запропастился, и я никак не мог его найти. Признаюсь,
втайне я радовался - по крайней мере хоть один раз Акридж не пообедает за
мой счет.
Люди, взявшие на скачках даже третий приз, самые счастливые люди на свете.
Страница 74 из 83
Следующая страница