Я был так возбужден в этот вечер, что, когда пробило одиннадцать часов, мне
не хотелось ни оставаться в ресторане, ни идти спать. Я предложил своим
друзьям перенести нашу пирушку в ночной бар. Там музыка и танцы до трех
часов ночи. Для этого нужно было только переодеться. На шести извозчиках мы
разъехались по домам, чтобы встретиться снова.
Увы, нам так редко дано предчувствовать грядущие бедствия! Входя к себе в
квартиру, я насвистывал веселую арию. Даже уничтожающий взгляд Баулса,
моего квартирохозяина, не поколебал моей радости. Обычно Баулс нагонял на
меня трепет своим видом, но в этот вечер он не произвел на меня ни
малейшего впечатления.
- Эй, Баулс, - закричал я и чуть не прибавил "голубчик", но вовремя
удержался. - Эй, Баулс, я выиграл на скачках!
- Правда, сэр?
- Правда. Гунга-Дин пришла третьей.
- Я читал об этом в вечерней газете, сэр. Поздравляю
- Спасибо, Баулс, спасибо.
- Недавно к вам заходил мистер Акридж, - сказал Баулс.
- Жаль, что он меня не застал. Я искал его по всему городу. Что ему было
нужно?
- Он заходил за вашим фраком, сэр.
- За моим фраком? - весело захохотал я. - Удивительный человек! Никогда
нельзя предвидеть, что понадобится ему...
И вдруг страшная мысль поразила меня, как удар кулака. Мне стало холодно,
как будто в комнату ворвался ветер с улицы.
- И что же... он получил мой фрак? - выговорил я, весь дрожа.
- Конечно, сэр.
- Он взял мой фрак?!?
Я схватился за вешалку, чтобы не упасть.
- Он говорил, что это доставит вам удовольствие сэр, - продолжал Баулс.
Баулс всегда относился к Акриджу с какой-то непонятной снисходительностью.
Всю свою жизнь я никак не мог уразуметь - почему мой квартирохозяин так
благосклонен к Акриджу. Он постоянно угождал ему и заискивал перед ним.
Такой прекрасный человек, как я, должен был всю жизнь дрожать перед
Баулсом, в то время как Акридж мог безбоязненно на него покрикивать. И ведь
есть еще чудаки, которые уверяют, что все люди равны между собой.
- Он... взял... мой фрак? - пробормотал я.
- Мистер Акридж уверил меня, что вы будете счастливы отдать ему свой фрак
на один вечер. Ведь он вам сегодня ненадобен.
- Надобен! Надобен, черт побери! - закричал я, теряя самообладание. Никогда
до сих пор я еще не чертыхался в присутствии Баулса. - Через полчаса в баре
- ужин, на который я пригласил шестерых!
Баулс сочувственно прищелкнул языком.
- Что мне теперь делать?
- Может быть, вы разрешите мне одолжить вам свой фрак, сэр?
- Ваш фрак!
- У меня очень хороший фрак. Подарен мне его сиятельством, покойным графом
Окстедом, у которого я служил много лет. Он вполне подойдет вам, сэр. Его
сиятельство был такого же роста, как вы, только немного тоньше. Разрешите,
я покажу его вам, сэр. Он лежит у меня в сундуке.
Законы гостеприимства священны. Через пятнадцать минут шесть человек
соберутся в баре. Что они будут делать, если не явится хозяин обеда?
Я слабо кивнул головой.
- Вы очень любезны, - пробормотал я.
- Нисколько, сэр. Это доставит мне удовольствие. Пожалуйста.
Если он говорил правду, я рад за него. Приятно думать, что твое несчастье
доставляет удовольствие хоть одному человеку.
Покойный граф Окстед был действительно тоньше, чем я. Я заметил это, едва
только начал натягивать графские брюки. Мне всегда нравились гибкие и
тонкие аристократы, но теперь мне хотелось, чтобы Баулс служил у
какого-нибудь человека, более приверженного к мучнистым блюдам. Да и
бархатные отвороты на фраках давно уже вышли из моды. В комнате моей было
довольно темно и все же, взглянув в зеркало, я невольно содрогнулся. Кроме
того, меня поразил какой-то странный запах.
- Моя комната, верно, давно не проветривалась, Баулс?
- Нет, сэр, я проветривал ее совсем недавно.
- А чем это так пахнет?
- Я ничего не чувствую. У меня очень сильный насморк. Если вы готовы, сэр,
я позову извозчика.
Нафталин! От фрака несло нафталином! Я догадался об этом, только когда сел
на извозчика. Запах нафталина сопровождал меня всю дорогу до самого бара.
Швейцар, снимая с меня пальто, чихнул. Люди, мимо которых я проходил,
шарахались в сторону. Мои друзья с дружеской прямотой заявили мне, что я
должен заплатить за ужин и немедленно удалиться, чтобы не портить им
аппетита.
Я чувствовал себя, как прокаженный. Покинув шумный зал, я взобрался на хоры
и закурил в одиночестве. Мои друзья весело плясали внизу. Но увы, для меня
танцы были совершенно недоступны. Какой-то незнакомый грубиян громко острил
о моих бархатных отворотах. Я очень чувствительный человек, и его слова
больно уязвили меня. Закурив сигару я стоял на хорах и смотрел вниз на
общее веселье.
Скоро мое внимание привлек какой-то господин, плясавший с изяществом
трактора. С первого взгляда мне почудилось в нем что-то знакомое. Но он
стоял ко мне спиной, и я долго не мог разглядеть его лица. Но вот внезапно
музыка прекратилась, он повернулся, чтобы похлопать в ладоши, и я увидел
его гнусное обличье.
Это был Акридж! Да, Акридж, облаченный в мой фрак, который великолепно
сидел на нем. До этой минуты я никогда не понимал, что значит выражение
"идеально сшитый фрак". С диким криком, распространяя вокруг себя едкий
запах нафталина, я кинулся вниз. Мне хотелось тут же, при всех, изничтожить
этого преступного злодея.
- Ну, ну! - сказал Акридж, когда я отвел его в угол. - Больше спокойствия.
Не горячись.
Я высказал ему все, что было у меня на душе.
- Откуда я мог знать, что тебе сегодня понадобится твой фрак? Войди в мое
положение. Я зашел к тебе, потому что знал, что ты - истинный друг и не
откажешься дать своему приятелю фрак на один вечер. А так как тебя не было
дома, то откуда же я мог узнать, что фрак понадобится тебе самому? Что
поделаешь, такие недоразумения случаются сплошь да рядом, и к тому же у
тебя есть второй фрак. Чего же ты в конце концов волнуешься?
- Неужели ты думаешь, что этот вонючий костюм - тоже мой?
- А разве он не твой? - в полном изумлении спросил Акридж.
- Нет, он принадлежит Баулсу. Баулс одолжил мне его на один вечер.
- Он придает тебе замечательный вид! - сказал Акридж. - Ты в нем похож на
герцога или... уж не знаю на кого.
- Он пахнет лавчонкой старьевщика.
- Ерунда, дружище, ерунда! Он чуть-чуть пахнет нафталином, вот и все. Мне
очень нравится этот запах. Он бодрит и поднимает дух. Ей-Богу, дружище, ты
благоухаешь, как роза! Элегантный, изысканный, он невольно привлекает к
тебе всеобщее внимание. Все дамы только и говорят, что о тебе. Когда ты
подошел ко мне, я слышал громкий дамский шепот: "Кто это?" Видишь, как
тобой интересуются!.. Прости меня, дружище, я должен вернуться к бедной
маленькой Доре. Она, верно, беспокоится и ищет меня.