Я разорвал последний конверт. Адрес на нем был написан твердым и уверенным
женским почерком, совершенно мне незнакомым. Акридж оказался прав. В письме
было следующее:
"Сэр!
Я буду счастлива принять вас послезавтра (в пятницу) в половине пятого.
Готовая к услугам
Юлия Акридж".
Я был потрясен. Письма, которые я до сих пор получал по утрам - счета от
портного и чеки от издателя, - всегда отличались ясностью, прямотой и
простотой. Но это письмо сбило меня с толку. Откуда тетка Акриджа могла
знать о моем существовании? Зачем я был ей нужен? Я много раз перечел
странное послание, словно египтолог, разбирающий иероглифы.
- Что она пишет? - спросил Акридж.
- Она просит прийти к ней завтра в половине пятого.
- Превосходно! - вскричал Акридж. - Я знал, что на эту удочку она попадется.
- Ничего не понимаю, - пробормотал я.
Акридж протянул руку и дружески похлопал меня по плечу. Широким рукавом
пиджака он опрокинул на скатерть мою чашку кофе. Потом он снова опустился
на стул и поправил свое пенсне, чтобы лучше меня разглядеть. Я, казалось,
приводил его в восторг, и он внезапно разразился длинной хвалебной одой.
- Старина, - начал Акридж, - я всегда восхищался твоей готовностью помочь
товарищу. Это лучшее твое свойство. Ты совершенно исключительный человек.
"Что он за человек?" - спрашивают меня многие. "Превосходный товарищ, -
отвечаю я. - На него можно положиться, как на каменную гору. Он всегда с
радостью протянет вам руку помощи. Ради друга он готов в огонь и воду. У
него золотое сердце и стальной характер".
- Да, я недурной человек, - согласился я, сбитый с толку этим панегириком.
- Продолжай.
- Я не сомневаюсь, что ты будешь рад оказать мне небольшую услугу, - сказал
Акридж.
Мрачные предчувствия зашевелились у меня в душе. Я хорошо знал Акриджа и от
такого вступления не ждал ничего хорошего.
- Что тебе от меня нужно?
Акридж умерил мой пыл взмахом вилки. Голос его звучал нежно и убедительно.
Он ворковал, как голубь.
- Пустяки, старина, пустяки. Я хочу, чтобы ты помог мне сделать одно доброе
дело. Я должен был с самого начала предвидеть, что осел Тэппер ничего не
добьется. Я говорю о Доре. Он третьего дня был у моей тетки и просил ее
взять Дору к себе на службу. Но она прогнала его ко всем чертям. Это меня
нисколько не удивляет. Я никогда не доверял Тэпперу. Он слишком прост, а
тут нужна хитрость, стратегия. Мы должны найти у врага самую слабую сторону
и на нее направить все наше оружие. Ты как думаешь, какая самая слабая
сторона у моей тетки? Подумай. Пошевели мозгами.
- Один раз я слышал за стеной ее голос. Судя по ее голосу, у нее нет
никаких слабых сторон.
- Ты ошибаешься, старина. Скажи ей, что она пишет прекрасные романы, и она
станет такая ручная, что ребенок сможет есть из ее рук. Когда Тэппер сказал
мне, что его постигла полная неудача, я закурил трубку и стал думать. И
внезапно меня осенило. Я пошел к одному моему старому другу. Ты его не
знаешь. Я когда-нибудь познакомлю вас. И он написал моей тетке письмо от
твоего имени. В этом письме он попросил у нее разрешения навестить ее и
проинтервьюировать для "Женского Мира". Это еженедельный журнал, который
она всегда читает. Теперь слушай, дружище, не перебивай меня! Дело очень
тонкое, и ты должен его понять. Ступай к ней, проинтервьюируй ее, и она
станет как шелковая. Конечно, тебе придется притвориться молодым
поклонником ее дарования, но ведь это неважно! Когда ты ублажишь ее
достаточно, можно будет начать действовать. "Я счастлив, - скажешь ты, -
встретить писательницу, произведениями которой восхищался столько лет". И
она ответит: "Это я счастлива, старина, а не ты". Тогда ты как бы невзначай
брякни: "Если не ошибаюсь, моя кузина..." - или сестра... нет, пусть уж
лучше будет кузина... - "если не ошибаюсь, моя кузина мисс Дора Мэзон
служит у вас секретаршей". - "Ваша чертова кузина больше у меня не служит,
- ответит она, - я выгнала ее три дня тому назад". Тут тебе придется
нахмуриться и сделать вид, что ты огорчен. Только тогда ты сможешь
попросить ее взять Дору назад. Ты такой человек, что она не осмелится тебе
отказать. Поверь мне, дружище, что стоит тебе только притвориться ее
молодым поклонником, и наше дело будет в шляпе! Этот план непогрешим. В нем
нет ни одного уязвимого места.
- Есть одно.
- Ты ошибаешься. Я все тщательно продумал. Какое?
- Оно заключается в том, что я вовсе не собираюсь идти к твоей проклятой
тетке. Можешь сказать своему другу, подделавшему мою подпись, что он
напрасно истратил лист почтовой бумаги.
Пенсне с печальным звоном упало в тарелку. Два глубоко огорченных глаза
глядели на меня через стол. Стэнли-Фетерстонго Акридж был ранен в самое
сердце.
- Неужели ты хочешь отказаться от своих обещаний? - спросил он дрожащим
голосом.
- Я тебе никогда ничего не обещал.
- Старина, - сказал Акридж, опуская локоть на последний кусок ветчины, - я
хочу задать тебе один вопрос: оставлял ли ты меня когда-нибудь в беде? Был
ли хотя бы один случай за все время нашей дружбы, когда бы ты отказался
протянуть мне руку помощи? Нет, такого случая еще не было.
- Нужно же когда-нибудь начать.
- Но подумай о ней. Дора! Бедная маленькая Дора! Подумай о бедной маленькой
Доре.
- Если это происшествие научит ее избегать твоего общества, это пойдет ей в
конце концов на пользу.
- Но, милый друг...
Увы, у меня слишком мягкий характер. Да и ветчина, которую принес, наконец.
Баул, была так хороша, что могла размягчить и самое черствое сердце. Акридж
льстил мне минут десять, и я, наконец, согласился на это гнусное дело. В
конце концов, нужно помочь этой девушке!
Галантность есть галантность. Мы обязаны изредка протягивать руку помощи
своим ближним. В четыре часа следующего дня я взял извозчика и поехал к
тетке мистера Стэнли-Фетерстонго Акриджа.
Лакей, еще более важный, чем Баулс, открыл мне дверь. Он оглядел меня с
плохо скрываемым презрением и повел по длинному ряду комнат. Я дрожал от
унижения и страха. После жалкого убожества моей бедной квартирки я был
потрясен роскошной обстановкой, в которой жила тетка Акриджа. Чем дальше я
шел по гладко отполированному, сверкающему паркету, тем мучительнее я
чувствовал, что мне давно пора постричься. До сих пор я не замечал, что у
меня длинные волосы, но теперь я с ужасом вспомнил, что очень давно не
стригся. Заплата на моем башмаке, которая казалась мне такой уютной, когда
я был в своей убогой улице, теперь вопиюще нарушала благопристойность
окружавшей меня обстановки. При мысли о том, что через несколько секунд я
встречусь лицом к лицу с легендарной теткой Акриджа, я преисполнялся
восхищением перед своим доблестным подвигом. Да, я необыкновенный человек.
Так рисковать собой и своей репутацией, чтобы помочь девушке, которую я
никогда не видал! Да, у меня действительно золотое сердце!
Кроме того, отступление было мне отрезано, а проклятые брюки совершенно
неприлично вздувались у меня на коленях.
В гостиной находились две женщины и шесть японских собачек. Собачки одна за
другой подошли ко мне и неодобрительно меня обнюхали. Запах мой им явно не
понравился. Очевидно, они разделяли мнение лакея обо мне.
Одна из женщин, читавшая справа налево, была высокая, костлявая, с
ястребиным лицом и леденящим взором. Другая, на которую я взглянул только
мимоходом, была маленькая, очень приятная. У нее были светлые, слегка
поседевшие волосы и добрые голубые глаза. Своим видом она напомнила мне
мягкую, пушистую кошечку. Я принял ее за случайную гостью. Все мое внимание
было обращено на даму с ястребиным лицом. Она злобно смотрела на меня и
вполне соответствовала моим представлениям о тетке Акриджа.