- Хорошо, я вам это разрешу, но только я категорически запрещаю вам
что-либо говорить за столом. Одно ваше слово, сказанное вслух, - и более
вы за стол не сядете.
И вот, в один прекрасный день мы снова за столом, ужинаем со взрослы-
ми.
На этот раз мы сидим тихо и молчаливо. Мы знаем папин характер. Мы
знаем, что если мы скажем хоть полслова, наш отец никогда более не раз-
решит нам сесть со взрослыми.
Но от этого запрещения говорить мы с Лелей пока не очень страдаем. Мы
с Лелей едим за четверых и между собой пересмеиваемся. Мы считаем, что
взрослые даже прогадали, не позволив нам говорить. Наши рты, свободные
от разговоров, целиком заняты едой.
Мы с Лелей съели все, что возможно, и перешли на сладкое.
Съев сладкое и выпив чай, мы с Лелей решили пройтись по второму кругу
- мы решили повторить еду с самого начала, тем более что наша мать, уви-
дав, что на столе почти что чисто, принесла новую еду.
Я взял булку и отрезал кусок масла. А масло было совершенно замерзшее
- его только вынули из-за окна.
Это замерзшее масло я хотел намазать на булку. Но мне это не удава-
лось сделать. Оно было как каменное.
И тогда я положил масло на кончик ножа и стал его греть над чаем.
А так как свой чай я давно выпил, то я стал греть это масло над ста-
каном папиного начальника, с которым я сидел рядом.
Папин начальник что-то рассказывал и не обращал на меня внимания.
Между тем нож согрелся над чаем. Масло немножко подтаяло. Я хотел его
намазать на булку и уже стал отводить руку от стакана. Но тут мое масло
неожиданно соскользнуло с ножа и упало прямо в чай.
Я обмер от страха.
Я вытаращенными глазами смотрел на масло, которое плюхнулось в горя-
чий чай.
Потом я оглянулся по сторонам. Но никто из гостей не заметил проис-
шествия.
Только одна Леля увидела, что случилось.
Она стала смеяться, поглядывая то на меня, то на стакан с чаем.
Но она еще больше засмеялась, когда папин начальник, что-то рассказы-
вая, стал ложечкой помешивать свой чай.
Он мешал его долго, так что все масло растаяло без остатка. И теперь
чай был похож на куриный бульон.
Папин начальник взял стакан в руку и стал подносить его к своему рту.
И хотя Леля была чрезвычайно заинтересована, что произойдет дальше и
что будет делать папин начальник, когда он глотнет эту бурду, но все-та-
ки она немножко испугалась. И даже уже раскрыла рот, чтобы крикнуть па-
пиному начальнику: "Не пейте!"
Но, посмотрев на папу и вспомнив, что нельзя говорить, смолчала.
И я тоже ничего не сказал. Я только взмахнул руками и, не отрываясь,
стал смотреть в рот папиному начальнику.
Между тем папин начальник поднес стакан к своему рту и сделал большой
глоток.
Но тут глаза его стали круглыми от удивления. Он охнул, подпрыгнул на
своем стуле, открыл рот и, схватив салфетку, стал кашлять и плеваться.
Наши родители спросили его:
- Что с вами произошло?
Папин начальник от испуга не мог ничего произнести.
Он показывал пальцами на свой рот, мычал и не без страха поглядывал
на свой стакан.
Тут все присутствующие стали с интересом рассматривать чай, оставший-
ся в стакане.
Мама, попробовав этот чай, сказала:
- Не бойтесь, тут плавает обыкновенное сливочное масло, которое рас-
топилось в горячем чае.
Папа сказал:
- Да, но интересно знать, как оно попало в чай. Нука, дети, подели-
тесь с нами вашими наблюдениями.
Получив разрешение говорить, Леля сказала:
- Минька грел масло над стаканом, и оно упало.
Тут Леля, не выдержав, громко засмеялась.
Некоторые из гостей тоже засмеялись. А некоторые с серьезным и озабо-
ченным видом стали рассматривать свои стаканы.
Папин начальник сказал:
- Еще спасибо, что они мне в чай масло положили. Они могли бы дегтю
влить. Интересно, как бы я себя чувствовал, если бы это был деготь...
Ну, эти дети доведут меня до сумасшествия.
Один из гостей сказал:
- Меня другое интересует. Дети видели, что масло упало в чай. Тем не
менее они никому не сказали об этом. И допустили выпить такой чай. И вот
в чем их главное преступление.
Услышав эти слова, папин начальник воскликнул:
- Ах, в самом деле, гадкие дети, почему вы мне ничего не сказали? Я
бы тогда не стал пить этот чай...
Леля, перестав смеяться, сказала:
- Нам папа не велел за столом говорить. Вот поэтому мы ничего не ска-
зали.
Я, вытерев слезы, пробормотал:
- Ни одного слова нам папа не велел произносить. А то бы мы что-ни-
будь сказали.
Папа, улыбнувшись, сказал:
- Это не гадкие дети, а глупые. Конечно, с одной стороны, хорошо, что
они беспрекословно исполняют приказания. Надо и впредь так же поступать
- исполнять приказания и придерживаться правил, которые существуют. Но
все это надо делать с умом. Если б ничего не случилось - у вас была свя-
щенная обязанность молчать. Масло попало в чай или бабушка забыла зак-