Впрочем, может, эта ерунда будет мелкого качества.
Ну, скажем, в кого-нибудь, извините за бедность мысли, плюнули с ди-
рижабля. Или кому-нибудь пепел в крематории перепутали и выдали заместо
помершего родственничка какую-нибудь чужую и недоброкачественную тру-
ху... Конечно, это не без того, - будут случаться такие ничтожные непри-
ятности в мелком повседневном плане.
А остальная-то жизнь, наверное, будет превосходна и замечательна.
Может быть, даже денег не будет. Может быть, все будет бесплатно, да-
ром. Скажем, даром будут навязывать какие-нибудь шубы или кашне в Гости-
ном дворе.
- Возьмите, - скажут, - у нас, гражданин, отличную шубу.
А ты мимо пойдешь. И сердце не забьется.
- Да нет, - скажешь, - уважаемые товарищи. На черта мне сдалась ваша
шуба. У меня их шесть.
Ах, черт! До чего веселой и привлекательной рисуется автору будущая
жизнь!
Но тут стоит призадуматься. Ведь если выкинуть из жизни какие-то де-
нежные счеты и корыстные мотивы, то в какие же удивительные формы
выльется сама жизнь! Какие же отличные качества приобретут человеческие
отношения! И, например, любовь. Каким небось пышным цветом расцветет это
изящнейшее чувство!
Ах ты, какая будет жизнь, какая жизнь! С какой сладкой радостью дума-
ет о ней автор, даже вчуже, даже без малейшей гарантии застать ее. Но
вот - любовь.
Об этом должна быть особая речь. Ведь многие ученые и другие люди во-
обще склонны понижать это чувство. Позвольте, говорят, какая любовь? Не-
ту никакой любви. И никогда и не было. И вообще, мол, это заурядный акт
того же гражданского состояния, ну, например, вроде похорон.
Вот с этим автор не может согласиться.
Автор не хочет исповедоваться перед случайным читателем и не хочет
некоторым, особо неприятным автору критикам открывать своей интимной
жизни, но все же, разбираясь в ней, автор вспоминает одну девицу в дни
своей юности. Этакое было у ней глупое белое личико, ручки, жалкие пле-
чики. А в какой телячий восторг впадал автор! Какие чувствительные мину-
ты переживал автор, когда от избытка всевозможных благородных чувств па-
дал на колени и, как дурак, целовал землю.
Теперь, когда прошло пятнадцать лет и автор слегка седеет от различ-
ных болезней, и от жизненных потрясений, и от забот, когда автор просто
не хочет врать и не для чего ему врать, когда, наконец, автор желает
увидеть жизнь как она есть, без всякой лжи и украшений, - он, не боясь
показаться смешным человеком из прошлого столетия, все же утверждает,
что в ученых и общественных кругах сильно на этот счет ошибаются.
На эти строчки о любви автор уже предвидит ряд жестоких отповедей со
стороны общественных деятелей.
- Это, - скажут, - товарищ, не пример - собственная ваша фигура. Что
вы, скажут, в нос тычете свои любовные шашни? Ваша, скажут, персона не
созвучна эпохе и вообще случайно дожила до теперешних дней.
- Видали? Случайно! То есть" дозвольте вас спросить, как это случай-
но? Что ж, прикажете под трамвай ложиться?
- Да это как вам угодно, - скажут. - Под трамвай или с моста, а
только существование ваше ни на чем не обосновано. Посмотрите, скажут,
на простых, неискушенных людей, и вы увидите, как иначе они рассуждают.
Ха!.. Прости, читатель, за ничтожный смех. Недавно автор вычитал в
"Правде" о том, как один мелкий кустарь, парикмахерский ученик, из рев-
ности нос откусил одной гражданке.
Это что - не любовь? Это, по-вашему, жук нагадил?
Это, по-вашему, нос откушен для вкусовых ощущений?
Ну и черт с вами! Автор не желает расстраиваться и портить себе
кровь. Ему надобно еще закончить повесть, съездить в Москву и сделать,
кроме того, несколько неприятных автору визитов к кое-каким литературным
критикам, попросив их не торопиться с написанием критических статей и
рецензий на эту повесть.
Итак, любовь.
Пущай об этом изящном чувстве каждый думает как хочет. Автор же,
признавая собственное ничтожество и неспособность к жизни, даже, черт с
вами, пущай трамвай впереди, - автор все же остается при своем мнении.
Автор только хочет рассказать читателю об одном мелком любовном эпи-
зоде, случившемся на фоне теперешних дней. Опять, скажут, мелкие эпизо-
ды? Опять, скажут, мелочи в двухрублевой книге? Да что вы, скажут, очу-
мели, молодой человек? Да кому, скажут, это нужно в космическом масшта-
бе?
Автор честно и открыто просит:
- Не мешайте, товарищи! Дайте человеку высказаться хотя бы в порядке
дискуссии!..
Фу! Трудно до чего писать в литературе!
Потом весь изойдешь, пока продерешься через непроходимые дебри.
И ради чего? Ради какой-то любовной истории гражданина Былинкина. Ав-
тору он не сват и не брат. Автор у него в долг не занимал. И идеологией
с ним не связан. Да уж если говорить правду, то автору он глубоко без-
различен. И расписывать его сильными красками автору нет охоты. К тому
же автор не слишком-то помнит лицо этого Былинкина, Василия Васильевича.
Что касается других лиц, участвующих так или иначе в этой истории, то
и другие лица тоже прошли перед взором автора малозамеченные. Разве что
Лизочка Рундукова, которую автор запомнил по причинам совершенно особен-
ным и, так сказать, субъективным.
Уже Мишка Рундуков, братишка ее, менее запомнился. Это был парнишка
крайне нахальный и задира. Наружностью своей он был этакий белобры-
сенький и слегка мордастый.
Да о наружности его автору тоже нет охоты распространяться. Возраст у
парнишки переходный. Опишешь его, а он, сукин сын, подрастет к моменту
выхода книги, и там разбирайся - какой это Мишка Рундуков. И откуда у