ный и семейный характер.
Соседи горячо поздравляли ее, говоря, что она достаточно уж засиде-
лась и намучилась безысходностью своего существования.
Мамаша Рундукова всплакнула, конечно, и пошла к Былинкину, чтоб самой
убедиться в подлинности факта.
И Былинкин удостоверил старуху, торжественно попросив называть ее с
этого дня мамашей. Старуха, плача и сморкаясь в передник, сказала, что
она пятьдесят три года живет на свете, но что этот день - самый счастли-
вый в ее жизни. И, в свою очередь, попросила называть его Васей. На что
Былинкин милостиво дал свое согласие.
Что касается Мишки Рундукова, то Мишка довольно равнодушно отнесся к
жизненной перемене своей сестры и в настоящее время мотался где-то по
улицам, сломя голову и высунув язык.
Теперь влюбленные не ходили уже за город. Большей частью они "проси-
живали дома и, болтая до ночи, обсуждали план своей дальнейшей жизни.
И в одну из таких бесед Былинкин принялся с карандашом в руках чер-
тить на бумаге план их будущих комнат, которые будут составлять как бы
отдельную, маленькую, но уютную квартирку.
Они, совершенно захлебываясь и споря друг с другом, доказывали, куда
лучше поставить кровать, и куда поставить стол, и где расположить туа-
лет.
Былинкин убеждал Лизочку не делать глупостей и не ставить туалетный
столик в углу.
- Это абсолютное мещанство, - сказал Былинкин, - ставить туалетный
столик в углу. Это каждая барышня ставит этак. В углу гораздо лучше и
монументальнее поставить комод и покрыть его легкой кружевной скатертью,
которую мамаша, надеюсь, не откажет дать.
- Комод в углу тоже мещанство, - сказала Лизочка, едва не плача. - Да
к тому же комод мамашин, и даст ли она его или нет, это еще вопрос и от-
вет.
- Ерунда, - сказал Былинкин, - как это она не даст?
Не держать же нам белье на подоконниках! Явная чушь.
- Ты, Вася, поговори с мамашей, - строго сказала Лизочка. - Поговори
просто как с родной матерью. Скажи: дескать, дайте, маменька, комод.
- Ерунда, - сказал Былинкин. - Да, впрочем, я могу и сейчас сходить к
старухе, если тебе этого так хочется.
И Былинкин пошел в старухину комнату.
Было уже довольно поздно. Старуха спала.
Былинкин долго раскачивал ее, и та, брыкаясь во сне, никак не хотела
вставать я понять, в чем дело.
- Проснитесь же, мамаша, - строго сказал Былинкин. - Ведь можем же мы
с Лизочкой рассчитывать на какой-то небольшой комфорт? Ведь не трепаться
же белью на подоконниках.
С трудом понимая, что от нее нужно, старуха принялась говорить, что
комод этот пятьдесят один год стоит на своем месте, и на пятьдесят вто-
ром году она не намерена перетаскивать его в разные стороны и разбрасы-
вать его налево и направо. И что комоды она не сама делает. И что поздно
ей на старости лет обучаться столярному ремеслу. Пора бы это понять и не
обижать старуху.
Былинкин принялся стыдить мамашу, говоря, что он, побывавший на всех
фронтах и дважды обстрелянный тяжелой артиллерией, может же наконец
рассчитывать на покойную жизнь.
- Стыдно, мамаша! - сказал Былинкин. - Жалко вам комода! А в гроб вы
его не возьмете. Знайте это.
- Не дам комода! - визгливо сказала старуха. - Помру, тогда и берите
хоть всю мебель.
- Да, помрете! - сказал Былинкин с негодованием. - Жди!..
Видя, что дело принимает серьезный оборот, старуха принялась плакать
и причитать, говоря, что в таком случае пущай невинный ребенок Мишка
Рундуков своими устами скажет последнее слово, тем более что он
единственный мужской представитель в ихнем рундуковском роду, и комод,
по праву, принадлежит ему, а не Лизочке.
Разбуженный Мишка Рундуков крайне не захотел отдавать комода.
- Да-а, - сказал Мишка. - Небось гривенник отвалят, а комод взять хо-
чут. Комоды тоже денег стоят.
Тогда Былинкин, хлопнув дверью, пошел в свою комнату и, горько отчи-
тывая Лизочку, говорил ей, что ему без комода как без рук и что он сам,
закаленный борьбой, знает, что такое жизнь, и ни на шаг не отступится от
своих идеалов.
Лизочка буквально металась от матери к Былинкину, умоляя их как-ни-
будь прийти к соглашению и предлагая по временам перетаскивать комод из
одной комнаты в другую.
Тогда, попросив Лизочку не метаться, Былинкин предложил ей немедленно
лечь спать и набраться сил, с тем чтобы с утра заняться этим роковым
вопросом.
Утро ничего хорошего не принесло. Много было сказано со всех сторон
горьких и обидных истин.
Разгневанная старуха с отчаянной решимостью сказала, что она видит
его, Василия Васильевича Былинкина, вдоль и поперек, и что сегодня он
комод от нее требует, а завтра студень из нее сварит и съест с хлебом.
Вот это какой человек!
Былинкин кричал, что он подаст в уголовный розыск прошение об аресте
старухи за распространение заведомо ложных и порочащих слухов.
Лизочка с тихим криком перебегала от одного к другому, упрашивая их
наконец не орать и постараться спокойно разобраться в вопросе.
Тогда старуха сказала, что она вышла из того возраста, когда орут, и
что она без оранья скажет всем и каждому, что Былинкин за это время у
них обедал три раза и не потрудился даже ради любезности предложить не-
которую компенсацию хотя бы за один обед.
Страшно взволнованный, Былинкин язвительно сказал, что зато он, гуляя
с Лизочкой, много раз покупал ей леденцы и пастилу и два раза букеты