сильно любил таких прекрасных поэтов, как Фет, Блок, Надсон.
И в своем собственном творчестве, не отличаясь исключительной ориги-
нальностью, он был под сильным влиянием этих славных поэтов. И в особен-
ности, конечно, под влиянием гениального поэта тех лет, А. А. Блока.
Мать и тетка М. П. Синягина. Их прошлое. Покупка имения. Жизнь в
Пскове. Тучи собираются. Характер и наклонности тетки М. А. Ар-вой.
Встреча с Л. Н. Толстым. Стихи поэта. Его душевное настроение. Увле-
чение.
Мишель Синягин жил со своей мамашей, Анной Аркадьевной Сипягиной, и
ее сестрой, Марьей Аркадьевной, о которой в дальнейшем будет особая
речь, особое описание и характеристика, в силу того, что эта почтенная
дама и вдова генерала Ар-ва играет немаловажную роль в нашем повествова-
нии.
Итак, в 1917 году они втроем проживали в Пскове как случайные гости,
застрявшие в этом небольшом славном городишке по причинам, не от них за-
висящим.
Во время войны они приехали сюда для того, чтобы поселиться у своей
сестры и тетки, Марьи Аркадьевны, которая по случаю приобрела неподалеку
от Пскова небольшое именьице.
В этом именьице обе старушки и хотели скоротать свой век вблизи с
природой, в полной тишине и покое, после довольно бурно и весело прове-
денной жизни.
Это злополучное именье и было названо соответствующим образом - За-
тишье.
А Мишель, этот довольно грустноватый молодой человек, склонный к не-
определенной меланхолии и несколько утомленный своей поэтической работой
и шумом столичной жизни, с ее ресторанами, и певицами, и мордобоем, так-
же хотел некоторое время спокойно пожить в тиши, для того чтоб набраться
сил и снова пуститься во все тяжкие.
Все, однако, сложилось иначе, чем было задумано.
Затишье было куплено перед самой революцией, чтото месяца за два, так
что семейство не успело даже туда перебраться со своими вещами и сунду-
ками. И эти сундуки, перины, диваны и кровати временно и наспех были
сложены на городской квартире у псковских знакомых. И именно в этой
квартире в дальнейшем и пришлось прожить несколько лет Мишелю со своей
престарелой мамашей и теткой.
Отличаясь свободомыслием и имея некоторую, что ли, тенденцию и любовь
к революциям, обе старушки не очень обезумели по случаю революционного
переворота и изъятия имений от помещиков. Однако младшая сестрица, Марья
Аркадьевна, всадившая в это дело около шестидесяти тысяч капитала, все
же иной раз охала, и вздыхала, и говорила, что это черт знает что такое,
поскольку нельзя въехать в именье, купленное на собственные деньги.
Анна Аркадьевна, мать Мишеля, была довольно незаметная дама. Она ни-
чем таким особенным не проявила себя в своей жизни, исключая рождения
поэта.
Это была довольно тихая, малосварливая старушка, любящая сидеть у са-
мовара и кушать кофе со сливками.
Что касается Марьи Аркадьевны, то эта дама была уже в другом роде.
Автор не имел удовольствия видеть ее в молодые годы, однако было из-
вестно, что она была до чрезвычайности миленькая и симпатичная девица,
полная жизни, огня и темперамента.
Но в те годы, о которых идет речь, это была уже бесформенная старуш-
ка, скорей безобразная, чем красивая, однако очень подвижная и энергич-
ная.
В этом смысле на ней сказалась ее бывшая профессия. В молодые годы
она была балериной и работала в кордебалете Мариинского театра.
Она была в некотором роде даже знаменитостью, поскольку ею увлекался
бывший великий князь Николай Николаевич. Правда, он вскоре ее оставил,
подарив ей какой-то особый кротовый палантин, бусы и еще чего-то такое.
Но начатая карьера ее была сделана.
Обе эти старушки в дальнейшем будут играть довольно видную роль в
жизни Мишеля Синягина, так что пусть читатель не принимает близко к
сердцу и не сердится, что автор останавливается на описании таких, что
ли, дряхлых и отцветших героинь.
Поэтическая атмосфера в доме благодаря Мишелю несколько отозвалась и
на наших дамах. И Марья Аркадьевна любила говорить, что она вскоре прис-
тупит к своим мемуарам.
Ее бурная жизнь и встречи со многими известными людьми стоили того.
Она самолично будто бы два раза видела Л. Н. Толстого, Надсона, Кони,
Переверзева и других знаменитых людей, о которых она и хотела поведать
миру свои соображения.
Итак, перед началом революции семья приехала в Псков и там застряла
на три года.
М. П. Синягин всякий день говорил, что он ни за что не намерен тор-
чать здесь и что при первой возможности он уедет в Москву или Петроград.
Однако последующие события и перемены жизни значительно отдалили этот
отъезд. И наш Мишель Синягин продолжал свою жизнь под псковским небом,
занимаясь пока что своими стихами и своим временным увлечением одной
местной девушкой, которой он в изобилии посвящал свои стихи.
Конечно, эти стихи не были отмечены гениальностью, они не были даже в
достаточной мере оригинальны, но свежесть чувства и бесхитростный, нес-
ложный стиль делали их заметными в общем котле стихов того времени.
Автор не помнит этих стихов. Жизнь, заботы и огорчения изгнали из па-
мяти изящные строки и поэтические рифмы, но какие-то отрывки и отдельные
строфы запомнились в силу их неподдельного чувства:
Лепестки и незабудки
Осыпались за окном...
Автор не запомнил всего этого стихотворения "Осень", но помнится, что