рости, угрозы и даже оскорбления действием.
Это была очень такая смуглая, несколько рябая дама. Несмотря на это,
все девочки у нее были белокурые и даже скорей белобрысенькие, похожие,
вероятно, на отца, умершего два года назад.
В то время не было еще алиментов и брачных льгот, и Мишель с ужасом
думал о возможных последствиях.
Он решительно не мог жениться на ней. Он не о такой мечтал жене, и не
на такую провинциальную жизнь он рассчитывал.
Ему казалось все это временным, случайным и преходящим. Ему казалось,
что вскоре начнется другая жизнь, полная славных радостей, восторгов,
подвигов и начинаний.
И, глядя на свою подругу, он думал, что она ни в коем случае не долж-
на быть его женой - эта белобрысенькая девушка с веснушками. Кроме того,
он знал ее старших сестер - все они, выходя замуж, быстро увядали и ста-
рели, и это тоже было не по душе поэту.
Он уже хотел было выехать в Петроград, но последующие события задер-
жали его в Пскове.
Смуглая и рябая дама, вдова М., пришла к ному на квартиру и потребо-
вала, чтобы он женился на ее дочери.
Она пришла в тот день и в тот час, когда в квартире никого не было, и
Мишель волей-неволей должен был единолично принять на себя весь удар.
Она пришла к нему в комнату и сначала даже несколько сконфуженно и
робко поведала о цели своего посещения.
Скромный, мечтательный и деликатный поэт сначала так же вежливо пы-
тался возражать ей, но все слова его были малоубедительны и не доходили
до сознания энергичной дамы.
Вскоре вежливый тон сменился на более энергичный. Последовали жесты и
даже безобразные слова и крики. Оба кричали одновременно, стараясь заг-
лушить друг друга и тем самым морально подавить волю и энергию.
Вдова М. сидела в кресле, но, разгорячившись, начала шагать по комна-
те, двигая для большей убедительности стулья, этажерки и даже тяжелые
сундуки. Мишель, как утопающий, старался выбраться из пучины и, не сда-
ваясь, орал и старался даже физически оттеснить вдову в другую комнату и
прихожую.
Но вдова и любящая мать неожиданно вскочила на подоконник и торжест-
венным голосом сказала, что вот сейчас она выпрыгнет из окна на Соборную
улицу и погибнет, если он не даст своего согласия на этот брак. И, раск-
рыв окно, она моталась на подоконнике, рискуя каждую минуту свалиться
вниз.
Мишель стоял ошеломленный и, не зная, что делать, то подбегал к ней,
то к столу, то бросался, схватившись за голову, в коридор, чтоб позвать
на помощь.
Уже внизу, на улице, стали собираться люди, показывая пальцами и выс-
казывая самые смелые предположен пия по поводу кричащей и прыгающей на
окне дамы. Гнев, оскорбление, страх скандала сковывал Мишеля, и он стоял
теперь, подавленный столь энергическим характером этой дамы.
Он стоял у стола и с ужасом наблюдал за своей гостьей, которая прон-
зительно, как торговка, визжала и требовала положительного ответа.
Ее ноги скользили по подоконнику, и каждое неосторожное движение мог-
ло вызвать ее падение со второго этажа.
Была чудесная августовская погода. Солнце блестело с синего неба.
Зайчик на стене прыгал от раскрытого окна. Все было знакомо и прекрасно
в своей милой повседневности, и только кричащая и визжащая дама нарушала
обычный ход вещей.
Волнуясь и умоляя прекратить выкрики, Мишель дал свое согласие на
брак с Симочкой.
Мадам немедленно и охотно сошла с окна и тихим голосом попросила его
извинить за ее несколько, может быть, шумное поведение, говоря при этом
о своих материнских чувствах и ощущениях.
Она поцеловала Мишеля в щеку и, назвав его своим сыном, всхлипнула
при этом от неподдельности своих чувств.
Мишель стоял как в воду опущенный, не зная, что сказать, что сделать
и как выпутаться из беды. Он проводил вдову до дверей и, подавленный ее
волей, поцеловал даже неожиданно для себя ее руку и, окончательно сме-
шавшись, попрощался до скорого свидания, лепеча какието отдельные слова,
мало идущие к делу.
Вдова, торжественно и сияя, молча покинула дом, предварительно попуд-
рившись и подрисовав сбитые на сторону брови.
В тот злосчастный день вечером, после ухода незваной гостьи, Мишель
написал свое известное стихотворение, впоследствии переложенное на музы-
ку: "Сосны, сосны, ответьте мне...".
Это его несколько успокоило, однако потрясение было настолько значи-
тельное и серьезное, что ночью Мишель почувствовал сильное сердцебиение,
безотчетный страх, тошноту и головокружение.
Думая, что помирает, с трясущимися руками, в одних подштанниках, поэт
вскочил с кровати и, хватаясь за сердце, с тоской и страхом разбудил
свою мамашу и тетку, которые не были еще посвящены в эту историю. И, ни-
чего не объясняя, он начал лепетать о смерти и о том, что он хочет от-
дать свои последние распоряжения по поводу рукописей.
Он, качаясь, подошел к столу и начал вытаскивать груды рукописей, пе-
ребирая их, сортируя и указывая, что, по его мнению, следовало бы издать
и что следует отложить на будущее время.
Обе немолодые дамы, отвыкшие от ночных похождений, в нижних юбках и с
распущенными волосами, с тоской мотались по комнате и, заламывая руки,
пытались уговорить и даже силой уложить Мишеля в постель, считая нужным