нечно, мало шансов получить приличную работу.
Правда, ему сразу предложили ехать на торфяные разработки, говоря,
что, не имея специальности, он вряд ли получит сейчас что-либо другое.
Это предложение страшно поразило Мишеля и даже напугало. Как, он должен
поехать куда-то там такое за шестьдесят верст и там копать лопатой раз-
ную дрянь и глину! Это никак не укладывалось в его голове, и он, сердито
обругав барышню свиньей, ушел домой.
Он стал продавать свои вещи, приобретенные за время своего благополу-
чия, и полгода жил довольно прилично, не имея сильной нужды.
Но так, конечно, не могло вечно продолжаться, и надо было подумать о
чем-то существенном.
И, понимая, что он катится под гору, Мишель старался все же не думать
об этом и, сколько возможно, оттягивать решительный момент.
К этому времени он поругался с Изабеллой Ефремовной, которая все еще
иногда заходила к нему и сердито, капризно спрашивала, что он намерен
делать. Он поссорился с ней, назвав ее гадиной и корыстной бабой. И этот
разрыв несколько даже облегчил его существование.
Изабелла Ефремовна охотно пошла на ссору и, хлопнув дверью, упорхну-
ла, предварительно, конечно, поскандалив и поругавшись на разные побоч-
ные темы.
Мишель понимал свое критическое положение, и ему временами казалось,
что всюду жизнь и, может, действительно стоит ему поехать на разработки.
Однако, поругавшись на бирже и порвав свой листок, Мишель уже не имел
мужества пойти туда вновь.
Приятная встреча. Новая работа. Мрачные мысли. Нищета. Душевное спо-
койствие. Благодетельная природа. Помощь автора. Кража пальто с обезъян-
ковым воротником
Оставив себе серый пиджачок и осеннее пальто, Мишель без жалости
расстался почти со всем своим имуществом. Но оставленные вещи чрезвычай-
но быстро приходили в ветхость, и это обстоятельство только усиливало
падение.
Понимая, что ему не выбраться из создавшегося положения, Мишель вдруг
успокоился и поплыл по течению, мало заботясь о том, что будет.
Однажды, встретив одного знакомого нэпмана и владельца маленькой фаб-
рички минеральных и фруктовых вод, Мишель шутливо попросил каким-нибудь
образом помочь ему.
Тот обещал устроить его на свою фабрику, однако предупредил, что ра-
бота будет не слишком подходящая для поэта и вряд ли Мишель на нее сог-
ласится. Надо было мыть бутылки, которые во множестве с разных сторон и
даже из помоек поступали на фабрику, где их и приводили в христианский
вид, полоща и моя с песком и еще с какой-то дрянью.
Мишель взял эту работу и несколько месяцев ходил в Апраксин рынок на
производство, пока не прогорел этот зарвавшийся нэпман.
Спокойствие и ровное душевное состояние не покидали Мишеля. Он как бы
потерял старое представление о себе. И, приходя домой, ложился спать, не
думая ни о чем и ни о чем не вспоминая. Когда нэпман прогорел и зарабо-
ток был потерян, Мишель и тут не почувствовал большой беды.
Правда, временами - очень редко - находило на него раздумье, и тогда
Мишель, как волк, бегал по своей комнате, кусая и грызя свои ногти, к
чему он получил привычку за последний год.
Но это, собственно, были последние волнения, после чего жизнь потекла
по-прежнему ровно, легко и бездумно.
Уже все жильцы в квартире видели и знали, как обстоят дела Мишеля, и
сторонились его, побаиваясь, как бы он не сел им на шею.
И незаметно для себя Мишель из владельца комнаты стал угловым
жильцом, поскольку в его комнату вселился один безработный, который по
временам ходил торговать семечками.
Так прошел почти год, и жизнь увлекала Мишеля все глубже и глубже.
Уже портной Егор Елкин без стука заходил в комнату Мишеля и пьяным
голосом иной раз просил его присмотреть за своим младенцем, так как суп-
руга невесть где бродит по случаю своей красоты и молодости, а ему,
портному, надо отлучиться.
И Мишель заходил в комнату к портному и без интереса глядел, как по-
луголый ребенок скользит по полу, шаля, забавляясь и поедая тараканов.
Дни шли за днями, и Мишель ничего не предпринимал.
Он стал иногда просить милостыню. И, выходя на улицу, иной раз оста-
навливался на углу Невского и Фонтанки и стоял там, спокойно поджидая
подаяния.
И, глядя на его лицо и на бывший приличный костюм, прохожие довольно
охотно подавали ему гривенники и двугривенные. -
При этом Мишель низко кланялся, и приветливая улыбка растягивала его
лицо. И, низко кланяясь, он следил глазами за монетой, стараясь поскорей
угадать ее достоинство.
Он не замечал в себе перемены, его душа была попрежнему спокойна, и
никакого горя он более не ощущал в себе.
Автору кажется, что это совершеннейший вздор, когда многие и даже
знаменитые писатели описывают трогательные мучения и переживания от-
дельных граждан, попавших в беду, или, скажем, не жалея никаких красок,
сильными мазками описывают душевное состояние уличной женщины, накручи-
вая на нее черт знает какие психологические тонкости и страдания. Автор
думает, что ничего этого по большей части не бывает.
Жизнь устроена гораздо, как бы сказать, проще, лучше и пригодней. И
беллетристам от нее мало проку.
Нищий перестает беспокоиться, как только он становится нищим. Миллио-
нер, привыкнув к своим миллионам, также не думает о том, что он миллио-
нер. И крыса, по мнению автора, не слишком страдает оттого, что она кры-
са.
Ну, насчет миллионера автор, возможно, что и прихватил лишнее. Насчет