Смешавшись с толпой, наше странное существо идет, предположим, на
своих кривых ножках по главной улице.
Ротик у него открыт, глазенки вращаются туда и сюда, в сердце, если
имеется таковое, неясная тревога сменяется сожалением, что сдуру остав-
лено насиженное место, и вот - не угодно ли, может быть, черт знает что
сейчас произойдет.
И вдруг существо видит: подъезжает к подъезду какой-нибудь шикарный
мотор.
7. Три швейцара стремительно выбегают и с превеликим почтением откры-
вают дверцы. И любопытные, затаив дыхание, смотрят на того, кто сейчас
оттуда вылезет.
И вдруг из авто, наклонив головку, выпархивает, вообразите себе, эта-
кая куколка, крайне миловидная, красивенькая дама, такая прелесная, как
может представить себе праздничная фантазия мужчины. В одной руке у нее
крошечный песик, дрожащий черненький фокстерьер, в другой ручке - кулек
с фруктами - ну, там персики, ананасы и груши.
Она выпрыгивает из авто с крайне беспомощными словами: "Ах, упаду!"
или "Ах, Алексис, ну где же та наконец!"
И вот вслед за ней, кряхтя, вылезает Алексис на своей хромой ноге.
Этакое, представьте себе, грубое животное, этакая у нег морда - нос кри-
вой, одной скулы нету, и из глаза гной течет. Нет, он дет модно и эле-
гантно, но сразу видать, что это ему никак не помогает, а напротив того,
усиливает его крайне безобразный вид.
8. И вот все ему тем не менее кланяются в три погибели, все на него
восторженно смотрят. Шепот восторга и почтения пробегает по рядам.
- Ах, говорит швейцар, дрожа от волнения, - какое счастье, господа,
что он к нам пожаловал.
А оно, этот хромоногий субъект, видать, состарившийся в злодеяниях,
небрежно зевая и не закрывая даже своего еала рукой, идет на своей кри-
вой ноге, нехотя поглядывая на прелестную даму, которая суть не кто
иная, как его жена.
- Пардон. Кто это такое? - испуганно спрашивает наше разумное сущест-
во у швейцара. - Это что же будет: какой-нибудь ваш великий ученый, или
политический деятель, или, может быть, крупный педагог своего времени?
- Педагог, - презрительно говорит швейцар. - Если б педагог, то ника-
кой бы, извиняюсь, суматохи не случилось. У нас педагогов, может быть, с
кашей жрут, а это приехадши миллионер.
9. С трудом понимая, что это значит, наше разумное существо узнает,
что этот хромоногий субъект, которому оказано столь великое уважение,
только тем и замечателен, что он весьма удачно торгует автомобильными
шинами, купленными на те деньги, которые оставил ему его папа.
Не понимая, что это значит, и не желая ломать свои возвышенные мозги,
наше разумное существо, рассердившись, решает тогда покинуть землю, где
земных обитателей уважают за столь странные и непонятные свойства.
И вот спешит наше приезжее существо обратно к своему летательному ап-
парату.
И по дороге видит странные сценки. Оно видит шикарных и развязных лю-
дей в длинных шубах, подбитых мехом. И людей жалких, бедно одетых, иду-
щих трухлявой, вороватой походкой. Оно видит ребятенка с протянутой лап-
кой. И роскошного нахального младенца с свисающими от жира щеками, кото-
рого за ручку ведет мама и поминутно кормит то бисквитами, то каким-то
мягким шоколадом.
Оно видит картину, наверно привычную и для его потустороннего взора,
- оно видит молодую красоточку, поспешно выбежавшую на тротуар и приста-
ющую к мужчинам с надеждой заработать у них на своей миловидности.
10. И, видя все это, наше существо спешит, чтобы сесть в свой аппарат
и лететь куда глаза глядят.
И вдруг оно чувствует, как чья-то рука лезет в его карман, которого,
вообще-то говоря, у него и нету, а деньги, по обычаю своей планеты, оно,
может быть, держит на груди.
Прижав лапчонкой это место, чтобы не уперли последнее сбережение, на-
ше существо садится в аппарат и, нажав кнопку, поспешно взлетает к ярким
небесам, бормоча на своем тарабарском наречии:
- А ну вас, знаете ли, к лешему. Тоже, представьте себе, планета.
Прощайте, прощайте... До свиданья... Прилетайте почаще. Быть может, в
дальнейшем что-нибудь изменится. Привет вашим. Пишите. Заглядывайте к
нам. У нас течение жизни идет по-иному.
11. Да, в самом деле, у нас иная жизнь. Нет, у нас есть деньги. У нас
на них многое можно купить, но они иначе распределяются между людьми. И
у нас нет уважения - к тому, кто почему-либо их больше имеет. У нас та-
кую личность уважают главным образом за другие качества.
Значит, новая жизнь, новые отношения и новая страница истории.
И вот, стало быть, если это так - интересно и всем обязательно нужно
и полезно посмотреть, что было раньше, раз этого сейчас нету, и что слу-
чилось в прошлом, раз больше не хотят, чтоб это происходило в настоящем.
И вот, послюнив палец, мы перелистываем пожелтевшие страницы
бесстрастной истории.
И тут мы сразу видим, что история знает великое множество удиви-
тельных рассказов о деньгах. Однако, прочитав их, мы решительно не можем
понять, почему история должна рассказывать об этом беспристрастно. Нап-
ротив. Некоторые историйки, на наш взгляд, весьма прекомичны, и над ними
надо смеяться. А есть рассказы, над которыми следует проливать слезы.
Но нет, что вы, мы не собираемся пересказать вам всю историю. Мы
расскажем то, что было наиболее смешным, и то, что было наиболее харак-
терным, как нам показалось.
12. Вот, например, извольте прослушать рассказ о силе денег, рассказ
о том, как однажды с публичного торга продавался царский трон. Причем не
самый, конечно, трон, не мебель, а целое царствование. И каждый желающий
богатый субъект, любитель поцарствовать, мог преспокойно стать царем. И
мог, так сказать, всем на удивленье, создать свою собственную какую ни
на есть худородную династию. И это случилось не в какой-нибудь там заху-