ню. Там цена указана за любой проступок. И каждый, согласно указанной
цене, мог выбирать себе любое дело по карману.
Однако перестанем шутить и давайте всерьез зачитаем кодекс.
23. Вот зачитайте выписки из "Русской Правды":
"Если придет на двор (то есть в суд) человек в крови или в синяках,
то свидетелей ему не искать, а обидчик пусть платит продажи - три грив-
ны".
Отметим, что гривна не равнялась нашему гривеннику, и этот мордобой
не оценивался в тридцать копеек, не то все ходили бы с распухшей мордой.
Гривна - это был кусок серебра около одной трети фунта.
"Если кто ударит кого батогом" либо чашей, либо рогом, либо тыльной
стороной меча, то двенадцать гривен продажи, а если обиженный, не стер-
пев того, ударит мечом, то вины в том нет".
Штраф этот опять-таки шел в пользу князя, хотя били и не его.
Однако кое на чем мог подзаработать и пострадавший.
"Если кто поранит другому руку, и рука отпадет или отсохнет, или по-
ранит ногу, глаз или нос, то платит виру-двадцать гривен, а потерпевше-
му-десять гривен".
На этом мелком деле князь имел в два раза больше, чем потерпевший,
что нельзя назвать полной справедливостью.
Но были дела, на которых князь терпел явные убытки:
- "Кто отрубит другому какой-либо палец - три гривны продажи, а по-
терпевшему - десять гривен".
Интересно, что и за палец и за целую руку потерпевший получал одина-
ково по десять гривен, а князь на пальцах терял почему-то больше, чем в
семь раз.
24. Однако не будем разбираться в этих психологических тонкостях. Де-
ды небось туго знали, чего делали.
Но вот поразительно: цены за убийство в общем счете почти не превыша-
ли цен за драки и моральные оскорбления.
Вот извольте, прейскурант за убийства. Извиняемся, конечно, за отс-
тупление, но уж очень у них интересно и наглядно получается.
Делаем выписки из той же "Русской Правды", записанной в "Новгородской
летописи":
"Если убьют купчину немца в Новгороде, то за голову десять гривен".
Столь унизительно низкая цена за голову иностранного специалиста в
дальнейшем, правда, была доведена до сорока гривен, и убийство интурис-
тов, видимо, стало не всем по карману и не всем доступно, но все же цена
была немного больше, чем удар чашей или рогом по отечественной морде.
"Если кто убьет княжого конюха, повара или подъездного - сорок гривен
за голову".
"Если кто убьет княжого тиуна (приказчика, судью, дворецкого) - две-
надцать гривен".
Судя по данным ценам, интеллигенция мало ценилась в те времена. Коню-
хи и повара стоили несколько дороже.
25. Но все эти цены, можно сказать, были до некоторой степени прилич-
ны и не слишком уж роняли человеческое звание и достоинство и стоимость
человеческой жизни.
Однако же были цены просто из рук вон плохие:
"Если убьют рабочего - пять гривен.
Если убьют смерда (крестьянина) - пять гривен.
За холопа - пять гривен.
За рабу - шесть гривен".
Иной раз, правда, цены за "простых людей" повышались:
"Кто убьет ремесленника или ремесленницу - двенадцать гривен".
Закон не был чужд и гуманных соображений:
"Кто убьет кормильца (дядьку) - двенадцать гривен".
Кражи и ограбления также оплачивались всевозможными денежными штрафа-
ми.
Причем эти штрафы не превышали двенадцати гривен. И только конок-
радство и поджог карались знаменитым наказанием "потоком и разграблени-
ем". То есть обвиняемого изгоняли из дома и "всем миром" разграбляли его
имущество.
26. В общем, денежный штраф являлся, сколько можно заключить,
единственным возмездием за всякое преступление.
И, конечно, такой закон, действующий в течение многих столетий, без
сомнения, отличным образом обработал сознание у людей, - кто имел по-
больше денег, тот мог не только своим ближним разбивать морды жердью или
там чем угодно, но мог и убивать их и делать все, что ему заблагорассу-
дится, - закон стоял на страже всевозможных мелких его интересов и ду-
шевных потребностей.
И мы полагаем, что и в наше время там, где слишком почитается бо-
гатство, это высокое, гордое сознание остается неизменным.
Конечно, до революции и в нашей стране любой богатый гражданин с лег-
костью мог освободиться от самых тяжелых обвинений. И, например, прес-
тупления богатых и влиятельных помещиков никогда почти даже и не выявля-
лись наружу. Поскольку денежные взятки и связи не доводили дело до суда.
Вот, например, был такой знаменитый случай: калужский губернатор Ло-
пухин (1819 год) за взятки прекращал все дела во вверенной ему губернии.
Этот аферист и пройдоха однажды за семь тысяч взялся даже прекратить де-
ло помещика Хитрово, который обвинялся в убийстве.
27. Можно представить, какой был при этом разговор!
- Извиняюсь, - сказал, наверно, добродушный губернатор, - только
меньше как за семь тысяч я не возьмусь.
- Тысчонок бы пять, - вздохнувши, говорил помещик.
- Лизет, - спросил губернатор супругу, - не помнишь ли, душенька,
сколько мы в прошлый раз взяли за этого, ну, как его... которого к мед-
ведю... бросили... Четыре? Вот видите, молодой человек, мы четыре тысячи
взяли за то, что какой-то там медведь слегка помял дворянина. А тут у
вас бог знает что - убийство! Вот не убивали бы - вот, может, я бы и ни-
чего с вас не взял. Это уж ваша неосторожность...