- Гм, - говорит, - сапожонками... Дивья тоже. Тут, говорит, вопрос
является побольше. Тут вопрос очень даже большой.
И сам чудно как-то хихикает, глазом мне мигун мигает и все говорит
довольно хитрыми выражениями.
И смотрю я на него: мужик он здоровенный и высокущий, и волосы у не-
го, заметьте, так отовсюду и лезут, прямо-таки лесной он человек. И руч-
ка у него тоже особенная Правая ручка у него вполне обыкновенная, а на
левой ручке пальцев нет.
- Это что ж, - вспрашиваю, - приятель, на воине пострадал в смысле
пальцев то?
- Да нет, - мигает, - зачем на войне. Это, говорит, дельце было. Уго-
ловно-политическое дельце. Бякнули меня топором по случаю.
- А каков же, - вспрашиваю, - не обидьтесь только, случай-то?
- А случай, - говорит, - вполне простой: не клади лапы на чужой стол,
коли топор вострый.
Тут я на него еще раз взглянул и увидел, что он за человек.
А после немножко оробел и говорю:
- Нет, - говорю, - милый ты мой приятель. Мне с тобой не по пути Курс
у нас с тобой разный. Я, говорю, не согласен идти на уголовно-политичес-
кое дело, имейте в виду Я человек, говорю, вполне кроткий, потребности у
меня небольшие. И прошу - оставьте меня в покое продолжать мой путь.
Так вот ему рассказал это, встал и пошел.
А он мне и кричит:
- Ну, и выходит, что ты дурак и старая дырявая тряпка (это на меня то
есть). Пошел, говорит, проваливай, покуда целый.
Я, безусловно, за березку да за сосну, и теку.
И вот, запомнил, пришел в деревню, выбрал хату наибогатенькую. Зашел.
Наймусь, думаю, тут в батраки. Наверное, кормить будут неплохо. А то я
сильно отощал. И вот зашел.
А жил-был там мужик Егор Савич. И такой, знаете ли, прелестный гово-
рун мужик этот Егор Савич, что удивительно даже подумать. Усадил он ме-
ня, например, к столу, хлебцем попотчевал.
- Да, - отвечает, - это можно Я возьму тебя в работники. Пожалуйста
Что другое - не знаю, может быть, ну, а это - сделайте ваше великое удо-
вольствие - могу. Делов тут хотя у меня не много и даже чересчур мало, и
вообще работы у меня почти что нету, но зато мне будет кое с кем словеч-
ком переткнуться. А то баба моя - совсем глупая дура. Ей бы все пить да
жрать, да про жизнь на картишках гадать. Можете себе представить Так что
я тебе прямо скажу - найму не без удовольствия Только, говорит, приятный
ты мой, по совести тебе скажу, место у нас тут гиблое Народу тут мно-
жество многое до смерти испорчено Босячки всякие так и ходят под флагом
бандитизма. Поп вот тоже тут потонул добровольно, а летом, например,
матку моей бабы убили по случаю. Тут, приятный ты мой, места вполне гиб-
лые. Смерть так и ходит, своей косой помахивает. Но если ты не из пугли-
вых, то, конечно, оставайся.
Так вот поговорили мы с ним до вечера, а вечером баба его кушать по-
дает.
Припал я тут к горяченькому, а он, Егор Савич, так и говорит, так и
поет про разные там дела-делишки и все клонит разговор на самые жуткие
вещи и приключения, и сам дрожит и пугается.
Рассказал он мне тогда, запомнил, случай, как бабку Василису убили.
Как бабка Василиса у помойной кучи присела, а он, убийца, так в нее и
лепит из шпалера, и все, знаете ли, мимо. Раз только попал, а после все
мимо.
А дельце это такое было:
Пришли к ним, например, два человека и за стол без слова сели. А баб-
ка Василиса покойница - яд была бабка.
Ладно. Бабка Василиса видит, что смело они так сели, и к ним.
- Вы, - говорит, - кто же такие будете, красные, может быть, или, на-
верное, белые?
Те усмехнулись и говорят:
- А ты угадай, мамаша. Ежели угадаешь, то мы тебя угостим свиным шпи-
ком. А ежели нет, то извиняемся - на тот свет пошлем. Нынче жизнь не
представляет какойнибудь определенной ценности, а это у нас будет вроде
интересной игры, которая нас подбодрит на дальнейшее путешествие.
Бабка Василиса испугалась и затряслась. Сначала она так сказала, по-
том этак.
Те говорят:
- Нет, не угадала, мамаша. Мы - зеленая армия. И мы идем против белых
и против красных под лозунгом "Догорай моя лучина".
И тут они взяли бабку за руку и застрелили ее во дворе.
И, когда это Егор Савич рассказал, я его побранил.
- Чего ж это ты, - побранил, - за бабку-то не вступился? Явление это
вполне недопустимое.
А он:
- Да, - говорит, - недопустимое, сознаю, но, говорит, если б она мне
родная была матка, то - да, то я, я очень вспыльчивый человек, я, может
быть, зубами бы его загрыз, ну, а тут не родная она мне матка, - бабы
моей матка. Сам посуди, зачем мне на рожон было лезть?
Спорить я с ним не стал, меня ко сну начало клонить, а он так весь и
горит и все растравляет себя на страшное.
- Хочешь, - говорит, - я тебе еще про попа расскажу? Очень, говорит,
это замечательное явление из жизни.
- Что ж, - отвечаю, - говори, если на то пошло. Ты, говорю, теперь
хозяин.
Начал он тут про попа рассказывать, как поп потонул.
- Жил-был, - говорит, - поп Иван, и можете себе представить...
Говорит это он, а я слышу - стучит ктой-то в дверь, и голос-бас войти
просит.
И вот, представьте себе, входит этот самый беспалый, с хозяином здо-
ровается и мне все мигун мигает.