Мужчины - те смотрят менее косо. Раздаются ихние замечания, грубые и
некультурные замечания людей, не понимающих всей ситуации.
Там и сям слышу фразы:
- Эво, какое чучело! Поглядите, как, подлец, нарядился! Как, - гово-
рят, - ему не стыдно? Навернул на себя три километра материи.
Меня осыпают насмешками и хохочут надо мной.
Я иду, как сквозь строй, по бульвару, неясно на чтото надеясь.
И вдруг у памятника Пушкину я замечаю прилично одетую даму, которая
смотрит на меня с бесконечной нежностью и даже лукавством.
Я улыбаюсь в ответ и три раза, играя ногами, обхожу памятник Пушкину.
После чего присаживаюсь на скамеечку, что напротив.
Прилично одетая дама с остатками поблекшей красоты пристально смотрит
на меня. Ее глаза любовно скользят по моей приличной фигуре и по лицу,
на котором написано все хорошее.
Я наклоняю голову, повожу плечами и мысленно любуюсь стройной фило-
софской системой буржуазного экономиста о ценности женщин.
Я подмигиваю Пушкину: дескать, вот, мол, началось, Александр Сергее-
вич.
Я снова обращаюсь к даме, которая теперь, вижу, буквально следит не-
мигающими глазами за каждым моим движением.
Тогда я начинаю почему-то пугаться этих немигающих глаз. Я и сам не
рад успеху у этого существа. И уже хочу уйти. И уже хочу обогнуть памят-
ник, чтобы сесть на трамвай и ехать куда глаза глядят, куда-нибудь на
окраину, где нет такой немигающей публики.
Но вдруг эта приличная дама подходит ко мне и говорит:
- Извините, уважаемый... Очень, говорит, мне странно об этом гово-
рить, но вот именно такое пальто украли у моего мужа. Не откажите в лю-
безности показать подкладку.
"Ну да, конечно, - думаю, - неудобно же ей начать знакомство с бух-
ты-барахты".
Я распахиваю свое пальто и при этом делаю максимальную грудь с нап-
ружкой.
Оглядев подкладку, дама поднимает истошный визг и крики. Ну да, ко-
нечно, это ее пальто! Краденое пальто, которое теперь этот прохвост, то
есть я, носит на своих плечах.
Ее стенания режут мне уши. Я готов провалиться сквозь землю в новых
брюках и в своем пальто.
Мы идем в милицию, где составляют протокол. Мне задают вопросы, и я
правдиво на них отвечаю.
А когда меня, между прочим, спрашивают, сколько мне лет, я называю
цифру и вдруг от этой почти трехзначной цифры прихожу в содрогание.
"Ах, вот отчего на меня не смотрят! - говорю я сам себе. - Я попросту
постарел. А я было хотел свалить на гардероб недостатки своей личной
жизни".
Я отдаю краденое пальто, купленное на рынке, и налегке, со смятенным
сердцем, выхожу на улицу.
"Ну ладно, обойдусь! - говорю я сам себе. - Моя личная жизнь будет
труд. Я буду работать. Я принесу людям пользу. Не только света в окне,
что женщина".
Я начинаю издеваться над словами буржуазного ученого.
"Это брехня! - говорю я себе. - Это досужие выдумки! Типичный запад-
ный вздор!"
Я хохочу. Плюю направо и налево. И отворачиваю лицо от проходящих
женщин.
Но вот что интересно - этот небольшой случай произошел со мной года
два назад.
И хотя за эти два года я, казалось бы, еще больше постарел, но, тем
не менее, этим летом я познакомился с одной особой, и она, представьте
себе, мною сильно увлеклась. И, главное, смешная подробность: я в это
лето одевался, как нарочно, исключительно худо. Ходил черт знает в каких
штанах и в дырявых спортивных туфлях.
И вот, тем не менее это на любовь не повлияло. И я через это счастлив
и доволен, и даже мы вскоре женимся по взаимной любви.
И я надеюсь, что то, что вы прочтете в следующем рассказе, с нами не
произойдет.
СВАДЕБНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
Конечно, Володька Завитушкин немного поторопился. Был такой грешок.
Володька, можно сказать, толком и не разглядел своей невесты. Он, по
совести говоря, без шляпки и без пальто ее никогда даже и не видел. По-
тому все главные события на улице развернулись.
А что перед самой свадьбой Володька Завитушкин заходил со своей не-
вестой к ее мамаше представляться, так он, не раздеваясь, представился.
В прихожей. Так сказать, на ходу.
А познакомился Володя Завитушкин со своей невестой в трамвае. Дней за
пять до брака.
Сидит он в трамвае и вдруг видит, перед ним этакая барышня вырисовы-
вается. Такая ничего себе барышня, аккуратненькая. В зимнем пальто.
И стоит эта самая барышня в зимнем своем пальто перед Володькой и за
ремешок держится, чтоб пассажиры ее не опрокинули. А другой рукой пакет
к груди прижимает. А в трамвае, конечно, давка. Пихаются. Стоять, прямо
сказать, нехорошо.
Вот Володька ее и пожалел.
- Присаживайтесь, - говорит, - ко мне на одно колено, все легче
ехать.
- Да нет, - говорит, - мерси.
- Ну, так, - говорит, - давайте тогда пакет. Кладито мне на колени,
не стесняйтесь. Все легче будет стоять.
Нет, видит, и пакета не отдает. Или пугается, чтоб не упер. Или еще