пошел промяться в этих новых сапожках.
Заведующий говорит:
- Это меня не касается. Я товара не вижу. Платите за товар деньги.
Или с магазина не выходите.
Трофимыч отвечает:
- Я с магазина не выйду. Я обожду, когда ребенок явится.
Но только Нюшка в магазин не вернулась.
Она вышла из магазина в новеньких баретках и, не будь дура, домой
пошла.
"А то, - думает, - папаня, как пить дать, обратно не купит, по причи-
не все той же дороговизны".
Так и не вернулась.
Нечего делать - заплатил Трофимыч сколько спросили, поскрипел зубами
и пошел домой.
А Нюшка была уже дома и щеголяла в своих баретках.
Хотя Трофимыч ее слегка потрепал, но, между прочим, баретки так при
ней и остались.
Теперь, после этого факта, может быть, вы заметили: в государственных
магазинах начали отпускать на примерку по одному левому сапогу.
А правый сапог теперь прячется куда-нибудь, или сам заведующий зажи-
мает его в коленях и не допускает трогать.
А детишки, конечно, довольно самостоятельные пошли.
Поколение, я говорю, довольно свободное.
А что со стороны ребенка допущено такое маленькое коварство, то это
скорей всего, я так думаю, по причине папиной скупости, или, может, у
него деньжонок не хватило.
На этом невинном детском рассказике мы хотели закончить наш отдел
"Коварство", с тем чтобы перейти к новому - "Неудачи", однако близость
этого отдела почты позволяет нам рассказать еще одну новеллу, в которой
два этих предмета - коварство и неудачи - соединились между собой.
И вот что получилось.
ИСТОРИЯ С ПЕРЕОДЕВАНИЕМ
Конечно, всем известно, что в гостинице достать номер сейчас не так
легко.
Я как приехал на юг, так сразу в этом убедился.
Слез с парохода, зашел в одну гостиницу, там портье говорит:
- Знаете, я прямо удивляюсь на современную публику. Как пароход при-
ходит, так все непременно к нам. Как будто у нас тут гостиница. Ну -
гостиница. Но номеров у нас нет. Переполнение.
Тогда я решаюсь пуститься на такую хитрость. Я выхожу на улицу и об-
думываю план действия.
В руках у меня два места. Одно место - обыкновенная корзинка, на ка-
кую глядеть мало интереса. Зато другое место - очень великолепный фибро-
вый или, вернее, фанерный чемодан.
Корзинку я оставляю у газетчика, выворачиваю наизнанку свое резиновое
международное пальто с клетчатой подкладкой, напяливаю кепку на нос, по-
купаю сигару и ее закуриваю и вот в таком неестественном виде со своим
экспортным чемоданом вламываюсь снова в эту гостиницу.
Швейцар говорит:
- Напрасно будете заходить - номерей нету.
Я подхожу до портье и говорю ему ломаным языком:
- Ейн шамбер-циммер, говорю, яволь?
Портье говорит:
- Батюшки-саеты, никак иностранец к нам приперся.
И сам отвечает тоже ломаным языком:
- Яволь, яволь. Она, шамбер-циммер, безусловно яволь. Битте-дритте,
сию минуту. Сейчас выберу номер, какой получше и где поменьше клопов.
Я стою в надменной позе, а у самого поджилки трясутся.
Портье, любитель поговорить на иностранном языке, спрашивает:
- Пардон, - говорит, - господин, извиняюсь. Ву зет Германия, одер,
может быть, что-нибудь другое?.. "Черт побери, - думаю, - а вдруг он,
холера, по-немецки кумекает? И сейчас на этом языке разговорится".
- Но, - говорю, - их бин ейне шамбер-циммер Испания. Компрене? Испа-
ния. Падеспань.
Ох, тут портье совершенно обезумел.
- Батюшки-светы, - говорит, - никак к нам испанца занесло. Сию мину-
ту, говорит. Как же, как же, говорит, знаю, слышал - Испания, падеспань.
И у самого, видать, руки трясутся. И у меня трясутся. И у него тря-
сутся. И так мы оба разговариваем и трясемся.
Я говорю ломаным испанским языком:
- Яволь, говорю, битте-цурбитте. Несите, говорю, поскорей чемодан в
мою номерулю. А после, говорю, мы поговорим, разберемся что к чему.
- Яволь, яволь, - отвечает портье, - не беспокойтесь.
А у самого, видать, коммерческая линия перевешивает.
- Платить-то как, - говорит, - будете. Инвалют одер все-таки неужели
нашими.
И сам делает из своих пальцев знаки, понятные приезжим иностранцам, -
нолики и единицы.
Я говорю:
- Это я как раз вас не понимает. Неси, говорю, холера, чемодан поско-
рее.
Мне бы, думаю, только номер занять, а там пущай из меня лепешку дела-
ют.
Вот хватает он мой чемодан. И от старательности до того энергично
хватает, что чемодан мой при плохом замке раскрывается.
Раскрывается мой чемодан, и, конечно, оттуда вываливается, прямо ска-
жем, разная дрянь. Ну, там, бельишко залатанное, полукальсоны, мыльце
"Кил" и прочая отечественная чертовщина.