21. Можно представить, какое волнение поднялось в больницах, когда
пришло подобное распоряжение.
Многие заведующие больниц бросились, конечно, куда-нибудь там в ихнее
управление. Начали доказывать.
Горячиться. Дескать, что это не представляется возможным. И где же
транспорт взять и так далее. И тем более многие больные у нас довольно
плохо себя чувствуют - они хворают. А кое-кто плохо даже передвигается.
Которые ослабшие или с тифом. Как же так, господа, взять их и всех, что
ли, свалить в саду? Или что? Объясните распоряжение. Конечно, если вы
настаиваете. Мы не возражаем. Тем более если это приказ, то мы понимаем,
что его надо исполнить.
В общем, медицинские работники, вздыхая, и шипя, и перекидываясь обы-
вательскими фразами, бросились назад по своим больницам и стали там го-
товить больных к передвижению.
И, значит, вскоре под барабанный бой двинули их к городскому саду.
Где и стали всех располагать там по группам. Или, как Светоний говорит,
- по роду заболеваний.
То есть, наверно, чахоточных посадили с чахоточными, подагриков к по-
дагрикам. А ревматиков живописной группой расположили под деревом. А
хворающим воспалением легких велели лечь около бассейна, чтобы они могли
освежаться и утолять жажду. И так далее.
Засим все стали ожидать. Заиграла музыка. Подагрики и роженицы подтя-
нулись и выглядели молодцами.
И наконец раздались голоса: "Несут". И Тиберий, окруженный друзьями,
сияющий и молодой, предстал перед трепещущей медициной.
22. К чести его надо сказать, что эта живая картина в городском саду
ему не понравилась.
То есть сначала он от изумления двух слов не мог произнести.
Один из начальников говорит:
- Собрали их всех в саду-с. Чтоб, так сказать, вам не трепаться по
разным учреждениям.
Тиберий говорит:
- Да, но как же так, господа? Собрать их всех в одну кучу... Как-то
странно.
- Отчего же странно? Собрали-с в одну кучу, чтоб, так сказать, вы
могли бы сразу лицезреть что к чему.
Тиберий говорит:
- Да, но, может быть, они не хотят этого... Может быть, они больные.
Вон как они у вас болезненно смотрят.
- Отчего же не хотят? Они очень хотят. Только они перед вами стесня-
ются. Вот они и смотрят слегка болезненно. А так-то до вас они у меня
тут диски кидали.
И хоть бы что.
23. Тиберий говорит:
- Да нет, я ничего не говорю, только почему они такие бледные? Что
они, больные у вас, что ли?
- Хворают-с. Вот они и побелели. А так-то они ничего еще. Крепыши.
Тиберий говорит:
- А врачи-то что же говорят?
- А врачи прямо на седьмом небе от удовольствия. Они говорят: сколько
лет ждали, чтобы это наконец было, и вот это случилось. Они выражают вам
благодарность за это решение. Они говорят, что только после этого они
почувствовали настоящее внимание к медицине. А то находились все равно
как сироты. Тосковали. И вдруг теперь могут отыграться. А в крайнем слу-
чае можно, конечно, отдать распоряжение, чтобы они обратно возвращались.
Если вы уж насмотрелись на картины человеческого страдания.
Тиберий говорит:
- Пойду, что ли, извинюсь перед больными.
И, подойдя к больным, стал перед ними извиняться за излишество и за
бездушный, бюрократический перегиб, допущенный со стороны начальства.
И, по словам историка Светония, "он даже извинился перед людьми самы-
ми маленькими и неизвестными".
В общем, снова загремела музыка. Больные подтянулись. И наш Тиберий,
покачивая головой и вздыхая, вышел из сада в сопровождении восхищенных
друзей.
Сия история говорит о том, как иной раз возникают неудачи, с которыми
во все времена следует горячо бороться путем сатиры и просвещения.
24. Но это что. Вот был еще более крупный случай неудачи. В 1740 году
в Европе стало известно, что некий великий герцог тосканский Франц-Сте-
фан продает дивный брильянт.
Дело в том, что этот герцог вел войну с Испанией. И вот он сильно по-
издержался. И теперь ему до зарезу нужны были деньги.
И вот он стал продавать свой лучший брильянт.
А брильянт этот действительно был исключительный, дивной красоты. И
он был очень громадный. В нем было сто тридцать четыре карата.
То есть ювелиры говорят, что это что-то особенное. Они говорят, что
только три или четыре алмаза есть крупнее этого. Один какой-то фантасти-
ческий алмаз в триста шестьдесят карат у султана на Борнео. Затем в
двести семьдесят. Такой какой-то под названием "Великий Могол". Затем
французский алмаз в сто тридцать шесть карат. И, наконец, наша стекляшка
в сто тридцать четыре карата.
Так что можете себе представить, что это был за камешек.
И вот он вдруг продается.
25. Конечно, началось волнение среди царских особ. Каждому царю небе-
зынтересно такой алмаз в свою корону поставить. А герцог торгуется. Ему
дают полмиллиона, но это ему мало.
А на этот алмаз очень исключительно разгорелась наша русская императ-
рица Анна Ивановна со своим Бироном. У ней там был брильянтик в ее коро-
не, но небольшой, в пятьдесят три карата, а ей непременно хотелось этот
вдеть. Ей казалось, что это ей пойдет. К ее внешности. А сама-то она,
как говорят современники, была солидная, расплывчатая дама с рябоватым