На этом дело и кончилось.
Так что сила - силой, а против силы имеется еще одно явление.
И этот рассказ есть удивительнейшее событие из любовной жизни.
А что касается коварства, то нам вспоминается такое забавное проис-
шествие. И оно отчасти тоже удивительное.
ПРОИСШЕСТВИЕ
Конечно, об чем может быть речь, - дети нам крайне необходимы.
Государство без них не может так гладко существовать. Они нам - наша
смена. Мы на них надеемся и расчеты на них строим.
Тем более взрослые не так легко могут расстаться со своими мещанскими
привычками. А детишки, может быть, подрастут и определенно выровняют на-
шу некультурность.
Так что в этом отношении детей мы прямо на руках должны носить, и
пыль с них сдувать, и носики им сморкать. Невзирая на то - это чаш ребе-
нок или ребенок чужой и нам посторонний.
А только этого как раз мало наблюдается в нашей жизни со стороны обы-
вателей.
Нам вспоминается одно довольно оригинальное событие, которое развер-
нулось на наших глазах в поезде, не доезжая Новороссийска.
Которые были в этом вагоне, те почти все в Новороссийск ехали.
И едет, между прочим, в этом вагоне среди других такая вообще бабе-
шечка. Такая молодая женщина с ребенком.
У нее ребенок на руках. Вот она с ним и едет.
Она едет с ним в Новороссийск. У нее муж, что ли, там служит на заво-
де.
Вот она к нему и едет.
И вот она едет к мужу. Все как полагается: на руках у ней малютка, на
лавке узелок и корзинка. И вот она едет в таком виде в Новороссийск.
Едет она к мужу в Новороссийск. А у ней малютка на руках очень такой
звонкий. И орет, и орет, все равно как оглашенный. Он, видать, хворает.
Его, как оказалось, в пути желудочная болезнь настигла. Или он покушал
сырых продуктов, или чего-нибудь выпил, только его в пути схватило. Вот
он и орет.
Одним словом - малютка. Он не понимает, что к чему и зачем у него же-
лудочек страдает. Ему сколько лет? Ему, может быть, три года или там
два. Не наблюдая детей в частной жизни, затруднительно определить,
сколько этому предмету лет. Только он, видать, октябренок. У него такой
красный нагрудник повязан.
И вот едет эта малютка со своей мамашей в Новороссийск. Они едут, ко-
нечно, в Новороссийск, и, как назло, в пути с ним случается болезнь.
И по случаю болезни он каждую минуту вякает, хворает и требует до се-
бя внимания. И, конечно, не дает своей мамаше ни отдыху, ни сроку. Она с
рук его два дня не спущает. И спать не может. И чаю не может попить.
И тогда перед станцией Лихны - она, конечно, обращается до пассажи-
ров:
- Я, говорит, очень извиняюсь, - поглядите за моим крошкой. Я побегу
на станцию Лихны, хотя бы супу скушаю. У меня, говорит, язык в глотке
прилипает. Я, говорит, ну, прямо не предвижу конца. Я, говорит, в Ново-
российск еду до своего мужа.
Пассажиры, конечное дело, стараются не глядеть, откуда это говорится,
отворачиваются, дескать, еще чего: то орет и вякает, а то еще и возись с
ним! Еще, думают, подкинет. Смотря какая мамаша. Другая мамаша очень
свободно на это решится.
И хотя в дальнейшем этого не случилось и любящая мать осталась при
своем ребенке, однако пассажиры не знали всей этой дальнейшей ситуации и
в силу этого отнеслись к просьбе сдержанно - одним словом, отказали.
И, значит, не берутся.
А едет в вагоне, между прочим, один такой гражданин. Он, видать, го-
родской житель. В кепочке и в таком международном прорезиненном макинто-
ше. И, конечно, в сандалиях. Он так обращается до публики:
- То есть, говорит, мне тошно на вас глядеть. То есть, говорит, что
вы за люди - я прямо дивуюсь! Нельзя, говорит, граждане, иметь такой
слишком равнодушный подход. Может, на наших глазах мать покушать затруд-
няется, ее малютка чересчур сковывает, а тут каждый от этих общественных
дел морду отворачивает. Это, ну, прямо ведет к отказу от социализма.
Другие говорят:
- Вот ты и погляди за крошкой! Какой нашелся бродяга - передовые речи
в спальном вагоне произносить!
Он говорит:
- И хотя я есть человек холостой, и мне чертовски спать хочется, и
вообще не мое дело в крайнем случае за это самое браться, но я не имею
такого бесчувствия в детском вопросе.
И берет он малютку на руки, качает его и пальцем его забавляет.
Конечно, молодая женщина очень горячо его благодарит и на станцию
Лихны сходит.
Уходит она на эту станцию в буфет и долго не является. Поезд стоит
десять минут. Эти десять минут проходят, и уже дается сигнал. И дежурный
машет красной шапкой. А ее нету...
И уже дергается состав, и поезд бежит по рельсам, а молодой матери
нету.
Тут происходят разные сцены в вагоне. Которые открыто хохочут, кото-
рые хватают за тормоза и хотят состав остановить.
А сам, который в сандалиях, сидит побледневший, как сукин сын, и
спать больше не может. И речей больше не хочет произносить.
Он держит малютку на своих коленях и разные советы слушает.
Ну, один, конечно, советует телеграмму за свои деньги дать, другие,
напротив того, говорят:
- Довезите до Новороссийска и сдайте на станции в охрану. А если там