- Об чем, говорит, речь. Таким, говорит, гостям прямо морды надо ар-
бузом разбивать.
Ничего я на это не ответил. Только побледнел ужасно и говорю:
- Мне, говорю, товарищ деверь, довольно обидно про морду слушать. Я,
говорю, товарищ деверь, родной матери не позволю морду мне арбузом раз-
бивать. И вообще, говорю, чай у вас шваброй пахнет. Тоже, говорю, приг-
лашение. Вам, говорю, чертям, три стакана и одну кружку разбить - и то
мало.
Тут шум, конечно, поднялся, грохот.
Деверь наибольше других колбасится. Съеденный арбуз ему, что ли, в
голову бросился.
И вдова тоже трясется мелко от ярости.
- У меня, - говорит, - привычки такой нету - швабры в чай дожить. Мо-
жет, это вы дома лежите, а после на людей тень наводите. Маляр, говорит,
Иван Антонович в гробе, наверное, повертывается от этих тяжелых слов...
Я, говорит, щучий сын, не оставлю вас так после этого.
Ничего я на это не ответил, только говорю:
- Тьфу на всех, и на деверя, говорю, тьфу.
И поскорее вышел.
Через две недели после этого факта повестку в суд получаю по делу
Блохиной.
Являюсь и удивляюсь.
Нарсудья дело рассматривает и говорит:
- Нынче, говорит, все суды такими делами закрючены, а тут еще, не
угодно ли. Платите, говорит, этой гражданке двугривенный и очищайте воз-
дух в камере.
Я говорю:
- Я платить не отказываюсь, а только пущай мне этот треснувший стакан
отдадут из принципа.
Вдова говорит:
- Подавись этим стаканом. Бери его.
На другой день, знаете, ихний дворник Семен приносит стакан. И еще
нарочно в трех местах треснувший.
Ничего я на это не сказал, только говорю:
- Передай, говорю, своим сволочам, что теперь я их по судам затаскаю.
Потому, действительно, когда характер мой задет, - я могу до трибуна-
ла дойти.
1923
СОБАЧИЙ НЮХ
У купца Еремея Бабкина сперли енотовую шубу.
Взвыл купец Еремей Бабкин. Жалко ему, видите ли, шубы.
- Шуба-то, - говорит, - больно хороша, граждане. Жалко. Денег не по-
жалею, а уж найду преступника. Плюну ему в морду.
И вот вызвал Еремей Бабкин уголовную собаку-ищейку. Является этакий
человек в кепочке, в обмотках, а при нем собака. Этакая даже собачища -
коричневая, морда острая и несимпатичная.
Ткнул этот человек собачку свою в следы возле двери, сказал "пс" и
отошел. Понюхала собака воздух, повела по толпе глазом (народ, конечно,
собрался) и вдруг к бабке Фекле, с пятого номера, подходит и нюхает ей
подол. Бабка за толпу. Собака за юбку. Бабка в сторону - и собака за
ней. Ухватила бабку за юбку и не пущает.
Рухнула бабка на колени перед агентом.
- Да, - говорит, - попалась. Не отпираюсь. И, говорит, пять ведер
закваски - это так. И аппарат - это действительно верно. Все, говори г,
находится в ванной комнате. Ведите меня в милицию.
Ну, народ, конечно, ахнул.
- А шуба? - спрашивают.
- Про шубу, - говорит, - ничего не знаю и ведать не ведаю, а ос-
тальное - это так. Ведите меня, казните.
Ну, увели бабку.
Снова взял агент собачищу свою, снова ткнул ее носом в следы, сказал
"пс" и отошел.
Повела собачища глазом, понюхала пустой воздух и вдруг к гражданину
управдому подходит.
Побледнел управдом, упал навзничь.
- Вяжите, - говорит, - меня, люди добрые, сознательные граждане. Я,
говорит, за воду деньги собрал, а те деньги на прихоти свои истратил.
Ну, конечно, жильцы навалились на управдома, стали вязать. А собачища
тем временем подходит к гражданину из седьмого номера. И теребит его за
штаны.
Побледнел гражданин, свалился перед народом.
- Виноват, - говорит, - виноват. Я, говорит, это верно, в трудовой
книжке год подчистил. Мне бы, говорит, жеребцу, в армии служить и защи-
щать отечество, а я живу в седьмом номере и пользуюсь электрической
энергией и другими коммунальными услугами. Хватайте меня!
Растерялся народ.
"Что, - думает, - за такая поразительная собака?"
А купец Еремей Бабкин заморгал очами, глянул вокруг, вынул деньги и
подает их агенту.
- Уводи, - говорит, - свою собачищу к свиньям собачьим. Пущай, гово-
рит, пропадает енотовая шуба. Пес с ней...
А собачища уж тут. Слоит перед купцом и хвостом вертит.
Растерялся купец Еремей Бабкин, отошел в сторону, а собака за ним.
Подходит к нему и его калоши нюхает.
Заблекотал купец, побледнел.
- Ну, - говорит, - бог правду видит, если так. Я, говорит, и есть су-
кин кот и мазурик. И шуба-то, говорит, братцы, не моя. Шубу-то, говорит,
я у брата своего зажилил. Плачу и рыдаю!