Бросился тут народ врассыпную. А собачище и воздух некогда нюхать,
схватила она двоих или троих - кто подвернулся - и держит.
Покаялись эти. Один казенные денежки в карты пропер, другой супругу
свою утюгом тюкнул, третий такое сказал, что и передать неловко.
Разбежался народ. Опустел двор. Остались только собака да агент.
И вот подходит вдруг собака к агенту и хвостом виляет. Побледнел
агент, упал перед собакой.
- Кусайте, - говорит, - меня, гражданка. Я, говорит, на ваш собачий
харч три червонца получаю, а два себе беру...
Чего было дальше - неизвестно. Я от греха поскорее смылся.
1923
ЛЮБОВЬ
Вечеринка кончилась поздно.
Вася Чесноков, утомленный и вспотевший, с распорядительским бантом на
гимнастерке, стоял перед Машенькой и говорил умоляющим тоном:
- Обождите, радость моя... Обождите первого трамвая. Куда же вы,
ей-богу, в самом деле... Тут и посидеть-то можно, и обождать, и все та-
кое, а вы идете... Обождите первого трамвая, ей-богу. А то и вы, напри-
мер, вспотевши, и я вспотевши... Так ведь и захворать можно по морозу...
- Нет, - сказала Машенька, надевая калоши. - И какой вы кавалер, ко-
торый даму не может по морозу проводить?
- Так я вспотевши же, - говорил Вася, чуть не плача.
- Ну, спевайтесь!
Бася Чесноков покорно надел шубу и вышел с Машенькой на улицу, крепко
взяв ее под руку.
Было холодно. Светила лупа. И под ногами скрипел снег.
- Ах, какая вы неспокойная дамочка, - сказал Вася Чесноков, с восхи-
щением рассматривая Машенькин профиль. - Не будь вы, а другая - ни за
что бы не пошел провожать. Вот, ей-богу, в самом деле. Только из-за люб-
ви и пошел.
Машенька засмеялась.
- Вот вы смеетесь и зубки скалите, - сказал Вася, - а я действи-
тельно, Марья Васильевна, горячо вас обожаю и люблю. Вот скажите: лягте,
Вася Чесноков, на трамвайный путь, на рельсы и лежите до первого трамвая
- и лягу. Ей богу...
- Да бросьте вы, - сказала Машенька, - посмотрите лучше, какая чудная
красота вокруг, когда луна светит. Какой красивый город по ночам! Какая
чудная красота!
- Да, замечательная красота, - сказал Вася, глядя с некоторым изумле-
нием на облупленную штукатурку дома. - Действительно, очень красота...
Вот и красота тоже, Марья Васильевна, действует, ежели действительно пи-
таешь чувства... Вот многие ученые и партийные люди отрицают чувства
любви, а я, Марья Васильевна, не отрицаю. Я могу питать к вам чувства до
самой смерти и до самопожертвования. Ей-богу... Вот скажите: ударься,
Вася Чесноков, затылком об тую стенку - ударюсь.
- Ну, поехали, - сказала Машенька не без удовольствия.
- Ей-богу, ударюсь. Желаете?
Парочка вышла на Крюков канал.
- Ей-богу, - снова сказал Вася, - хотите вот - брошусь в канал? А,
Марья Васильевна? Вы мне не верите, а я могу доказать...
Вася Чесноков взялся за перила и сделал вид, что лезет.
- Ах! - закричала Машенька. - Вася! Что вы!
Какая-то мрачная фигура вынырнула вдруг из-за угла и остановилась у
фонаря.
- Что разорались? - тихо сказала фигура, подробно осматривая парочку.
Машенька в ужасе вскрикнула и прижалась к решетке.
Человек подошел ближе и потянул Васю Чеснокова за рукав.
- Ну, ты, мымра, - сказал человек глухим голосом. - Скидавай пальто.
Да живо. А пикнешь - стукну по балде, и нету тебя. Понял, сволочь? Ски-
давай!
- Па-па-па, - сказал Вася, желая этим сказать: позвольте, как же так?
- Ну! - человек потянул за борт шубы.
Вася дрожащими руками расстегнул шубу и снял.
- И сапоги тоже сымай! - сказал человек. - Мне и сапоги требуются.
- Па-па-па, - сказал Вася, - позвольте... мороз...
- Ну!
- Даму не трогаете, а меня - сапоги снимай, - проговорил Вася обидчи-
вым тоном, - у ей и шуба и калоши, а я сапоги снимай.
Человек спокойно посмотрел на Машеньку и сказал:
- С ее снимешь, понесешь узлом - и засыпался.
Знаю, что делаю. Снял?
Машенька в ужасе глядела на человека и не двигалась. Вася Чесноков
присел на снег и стал расшнуровывать ботинки.
- У ей и шуба, - снова сказал Вася, - и калоши, а я отдувайся за
всех...
Человек напялил на себя Васину шубу, сунул ботинки в карманы и ска-
зал:
- Сиди и не двигайся и зубами не колоти. А ежели крикнешь или дви-
нешься - пропал. Понял, сволочь?
И ты, дамочка...
Человек поспешно запахнул шубу и вдруг исчез.
Вася обмяк, скис и кулем сидел на снегу, с недоверием посматривая на
свои ноги в белых носках.
- Дождались, - сказал он, со злобой взглянув на Машеньку. - Я же ее
провожай, я и имущества лишайся. Да?
Когда шаги грабителя стали совершенно неслышны, Вася Чесноков заерзал
вдруг ногами по снегу и закричал топким, пронзительным голосом:
- Караул! Грабят!