мне нравится, и лета - одна тыща восемьсот восемьдесят шесть, но не мо-
гу. Извините - промигал ногу.
Стала тут бабочка кричать и чертыхаться, драться, конечно, полезла,
не без того. А я тем временем выношу полегоньку имущество на двор.
Съездила она мне раз или два по морде - не считал, а после и говорит:
- Ну, говорит, стручок, твое счастье, что заметил. Вези, говорит, на-
зад.
Сели мы в телегу и поехали.
Только не доехали, может, семи верст, как взяла меня ужасная злоба.
"Время, - думаю, - горячее, разговаривать много не приходится, а тут
извольте развозить невест по домам".
Скинул я с телеги ейное имущество и гляжу, что будет. А бабочка не
усидела и за имуществом спрыгнула. А я повернул кобылку - и к лесу.
А на этом дело кончилось.
Как она дошла домой с сундуком и с периной, мне неизвестно. А только
дошла. И через год замуж вышла. И теперь на сносях.
1924
СЧАСТЬЕ
Иной раз хочется подойти к незнакомому человеку и спросить: ну, как,
братишка, живешь? Доволен ли ты своей жизнью? Было ли в твоей жизни
счастье? Ну-ка, окинь взглядом все прожитое.
С тех пор, как открылся у меня катар желудка, я у многих об этом
спрашиваю.
Иные шуточкой на это отделываются - дескать, живу - хлеб жую. Иные
врать начинают - дескать, живу роскошно, лучше не надо, получаю по шес-
тому разряду, семьей доволен.
И только один человек ответил мне на этот вопрос серьезно и обстоя-
тельно. А ответил мне дорогой мой приятель, Иван Фомич Тестов. По про-
фессии он стекольщик. Человек сам немудреный. И с бородой.
- Счастье-то? - спросил он меня. - А как же, - обязательно счастье
было.
- Ну, и что же, - спросил я, - большое счастье было?
- Да уж большое оно или оно маленькое - неизвестно, а только оно на
всю жизнь запомнилось.
Иван Фомич выкурил две папиросы, собрался с мыслями, подмигнул мне
для чего-то и стал рассказывать.
- А было это, дорогой товарищ, лет, может, двадцать или двадцать пять
назад. И был я тогда красивый и молодой, усики носил стоячие и нравился
себе. И все, знаете ли, ждал, когда мне счастье привалит. А года между
тем шли своим чередом, и ничего такого не происходило. Не заметил я, как
и женился, и как на свадьбе с жениными родственниками подрался, и как
жена после того дите родила. И как жена в свое время скончалась. И как
дите тоже скончалось. Все шло тихо и гладко. И особенного счастья в этом
не было.
Ну, а раз, 27 ноября, вышел я на работу, а после работы под вечер за-
шел в трактир и спросил себе чаю.
Сижу и пью с блюдечка. И думаю: вот, дескать, года идут своим чере-
дом, а счастья-то и незаметно.
И только я так подумал - слышу разные возгласы. Оборачиваюсь - хозяин
машет рукой, и половой мальчишка машет рукой, а перед ними царский сол-
дат стоит и пытается к столику присесть. А его хозяин из-за столика вы-
бивает и не дозволяет сесть.
- Нету, - кричит, - вашему брату солдату не дозволено в трактирах за
столики присаживать. Мне за его штраф плати. Ступай себе, милый.
А солдат пьяный и все присаживается. А хозяин его выбивает. А солдат
родителей вспоминает.
- Я, - кричит, - такой же, как и не вы! Желаю за столик присесть.
Ну, посетители помогли - выперли солдата. А солдат схватил булыжник с
мостовой и как брызнет в зеркальное стекло. И теку.
А стекло зеркальное - четыре на три, и цены ему нету.
У хозяина руки и ноги подкосились. Присел он на корячки, головой мо-
тает и пугается на окно взглянуть.
- Что ж это, - кричит, - граждане? Разорил меня солдат. Сегодня суб-
бота, завтра воскресенье - два дня без стекла. Стекольщика враз не най-
ти, и без стекла посетители обижаются.
А посетители, действительно, обижаются:
- Дует, - говорят, - из пробитого отверстия. Мы пришли в тепле поси-
деть, а тут эвон дыра какая.
Вдруг я кладу блюдечко на стол, закрываю шапкою чайник, чтоб он не
простыл, и равнодушно подхожу к хозяину.
- Я, - говорю, - любезный коммерсант, стекольщик.
Ну, обрадовался он, пересчитал в кассе деньги и спрашивает:
- А сколько эта музыка стоит? Нельзя ли из кусочков сладить?
- Нету, - говорю, - любезный коммерсант, из кусочков ничего не вый-
дет. Требуется полное стекло четыре на три. А цена тому зеркальному
стеклу будет семьдесят пять целковых и бой мне. Цена, любезный коммер-
сант, вне конкуренции и без запроса.
- Что ты, - говорит хозяин, - объелся? Садись, говорит, обратно за
столик и пей чай. За такую, говорит, сумму я лучше периной заткну от-
верстие.
И велит он хозяйке моментально бежать на квартиру и принести перину.
И вот приносят перину и затыкают. Но перина вываливается то наружу,
то вовнутрь и вызывает смех. А некоторые посетители даже обижаются -
дескать, темно, и некрасиво чай пить.
А один, спасибо, встает и говорит:
- Я, говорит, на перину и дома могу глядеть, на что мне ваша перина?
Ну, хозяин снова подходит ко мне и умоляет моментально бежать за
стеклом и дает деньги.