нул руками, снова вынул гривенник, потом опять спрятал.
- Нет, - сказал, - не могу! Не могу тебе, сопляку, заплатить. Лучше
пущай сойду.
Тимофей Васильевич торжественно и возмущенно встал и направился к вы-
ходу. Потом обернулся.
- Дядю... родного дядю гонишь, - с яростью сказал Тимофей Васильевич.
- Да я тебя, сопляка... Я тебя, сукинова сына... Я тебя расстрелять за
это могу. У меня много концов...
Тимофей Васильевич уничтожающе посмотрел на племянника и сошел с
трамвая.
1924
ИГРА ПРИРОДЫ
Конечно, не всем жить в столицах. Некоторые, например, людишки зап-
росто живут на станции Рыбацкий поселок.
Удобств на этой станции, конечно, поменьше будет, чем в столице. Там,
скажем, проспектов нету. А вышел со станции и при по шпалам. А не хочешь
по шпалам - сиди всю жизнь на вокзале.
Один наш знакомый, коренной житель Рыбацкого поселка, не выдержал од-
нажды и пошел прогуляться. А дело было еще весной.
Так вышел он с вокзала и идет по шпалам. Весной было дело. В апреле.
Перед самой пасхой.
Идет он по шпалам. А дорога, сами знаете, какая - шпалы. А тут еще
весенняя слякоть, лужи. В сторону сойти, прямо скажем, нехорошо - уто-
нуть можно. Потому весна. Природа тает. Распускается.
Так вот, идет наш знакомый вдоль линии. Идет и о чем-то размечтался.
А дело, я говорю, весной было. После пасхи. В конце апреля. Птички пор-
хают. Чириканье такое раздается. Воздух этакий сумасшедший.
Вот идет, знаете, наш знакомый и думает: дескать, птичкам-то хорошо
сверху чирикать, а пусти птичку по шпалам - небось заглохнет.
Так вот он подумал и в эту минуту оступился в сторону. А дело, надо
сказать, еще весной было. На пасху. Мокро.
Оступился он в сторону и попал ногой в яму. И окунулся по колено в
воду.
Вынул ногу наш знакомый. Побледнел.
"Хорошо еще, - думает, - что я без барышни иду. А нуте, пусти меня с
барышней - срамота. Нога, сволочь, мокрая. Капает. Подштанники развяза-
лись. Штрипки висят. Сапоги второй год не чищены. Морда жуткая. Срамо-
та!"
Очень рассердился наш знакомый.
"Ах, так! - думает. - Колдобины с водой? На путях государственного
строительства. Пущай, значит, шпалы гниют? И народ пущай окунается? Так
и запишем".
Пришел наш знакомый домой. Разулся. И, разувшись, стал писать.
И написал небольшую обличительную заметку. И послал ее в "Красную га-
зету". Дескать, проходя и так далее, окунулся на путях строительства, и,
может быть, гниют шпалы...
Эта заметка была напечатана в конце апреля.
Вот тут-то и развернулись главные события со всей ужасной быстротой.
Пока заметку эту читали, да пока в правлении обсуждали, да пока ко-
миссию снаряжали - прошло четырнадцать лет.
Оно, конечно, прошло меньше. Но время сейчас бурное, переходное. Каж-
дый день за год сосчитать можно.
Одним словом, в начале июня комиссия выехала на станцию Рыбацкий по-
селок обследовать пути.
Приехали. Видят - явная ложь. Никакой воды. Напротив того - пыльно.
Жара. И сухо, как в Сахаре.
Горько так комиссия про себя усмехнулась - дескать, до чего складно
врут люди, и отбыла.
В начале июля появилось в газете опровержение. Дескать, явная ложь и
выдумка. И вообще, дескать, никакой воды на станции не оказалось. Даже в
графине.
А в правлении и сейчас думают, что наш знакомый наврал.
Пущай думают. В правоте жить легче.
1924
ПАЦИЕНТКА
В сельскую больницу Анисья приехала за тридцать верст.
Выехала на рассвете и в полдень остановилась у белого одноэтажного
дома.
- Хирург-то принимает? - спросила она мужика, сидевшего на крыльце.
- Хирург-то? - с интересом спросил мужик. - А ты не больна ли будешь?
- Больна, - ответила Анисья.
- Я, милая, тоже больной, - сказал мужик. - Пшеном объелся... Седьмым
записан.
Анисья привязала лошадь к плетню и вошла в больницу.
Больных принимал фельдшер Иван Кузьмич. Был он маленький, старенький
и ужасно знаменитый. Все вокруг знали его, хвалили и называли без причи-
ны хирургом.
Анисья вошла к нему в комнату, низко поклонилась и присела на край
стула.
- Больна, что ли? - спросил Иван Кузьмич.
- Больна я, - сказала Анисья. - То есть вся насквозь больная. Каждая
косточка ноет и трясется. Сердце гниет заживо.
- С чего бы это? - равнодушно спросил фельдшер. - С каких пор?
- С осени, Иван Кузьмич. С самой осени. Осенью я заболела. Как, знае-
те ли, супруг Димитрий Наумыч приехал из города, так я и заболела. Я