по полтиннику золотом? Это, это на человека придется... Сколько нас че-
ловек?..
- Восемь, - подсчитал Лешка.
- Восемь, - сказал хозяин. - По полфунта... По четвертаку с носа ми-
нимум.
- Да-а, - обиженно сказал Лешка, - другой гость мясо с горчицей жрет.
- В самом деле, - вскричал хозяин, добродушно засмеявшись, - я и за-
был - горчица... Нуте-ка, прикиньте к общему счету горчицу, то, другое,
третье. По рублю и набежит...
- Да-а, по рублю, - сказал Лешка, - а небось, когда Пал Елисеевич
локтем стеклище выпер, тык небось набежало...
- Ах, да! - вскричал хозяин. - Приходят, представьте себе, к нам раз
гости, а один, разумеется нечаянно, выбивает зеркальное стекло. Обошелся
нам тогда обед. Мы нарочно подсчитали.
Хозяин углубился в воспоминания.
- А впрочем, - сказал он, - и этот обед вскочит в копеечку. Да это
можно подсчитать.
Он взял карандаш и принялся высчитывать, подробно перечисляя все
съеденное. Гости сидели тихо, не двигаясь, только молодой человек, неос-
торожно посоливший суп, поминутно снимал запотевшее пенсне и обтирал его
салфеткой.
- Да-с, - сказал наконец хозяин, - рублей по пяти с хвостиком...
- А электричество? - возмущенно сказала хозяйка. - А отопление? А
Марье за услуги?
Хозяин всплеснул руками и, хлопнув себя по лбу, засмеялся.
- В самом деле, - сказал он, - электричество, отопление, услуги... А
помещение? Позвольте, господа, в самом деле, помещение! Нуте-ка - восемь
человек, четыре квадратные сажени... По девяносто копеек за сажень... В
день, значит, три копейки... Гм... Это нужно на бумаге...
Молодой человек в пенсне заерзал на стуле и вдруг пошел в прихожую.
- Куда же вы? - закричал хозяин. - Куда же вы, голубчик, Иван Семено-
вич?
Гость ничего не сказал и, надев чьи-то чужие калоши, вышел не проща-
ясь. Вслед за ним стали расходиться и остальные.
Хозяин долго еще сидел за столом с карандашом в руках, потом объявил:
- По одной пятой копейки золотом с носа. - Объявил он это жене и Леш-
ке - гостей не было.
1925
ЗАСЫПАЛИСЬ
Станция Тимохино. Минуты две стоит поезд на этой станции. Ерундовая
вообще станция. Вроде полустанок. А глядите, какие там дела творятся. На
ткацкой фабрике.
Стала пропадать там пряжа.
Месяц пропадает. И два пропадает. И год пропадает. И пять лет пропа-
дает... Наконец на шестой год рабочие взбеленились.
- Что ж это, - говорят, - пряжа пропадает, а мы глазами мигаем и соб-
рание не собираем. Надо бы собрание собрать: выяснить - как, чего и по-
чему.
Собрались. Начали.
Все кроют последними словами воров. И этак их, и так, и перетак.
По очереди каждый гражданин выходит к помосту и кроет.
Старший мастер Кадушкин едва не прослезился.
- Братцы! - говорит. - Пора по зубам стукнуть мошенников. До каких
пор будем терпеть и страдать?!
После старшего мастера вышел ткач Егоров, Василий Иванович.
- Братцы, - говорит, - не время выносить резолюции. Иначе как
экстренными мерами и высшим наказанием не проймешь разбойников. Пора
сплотиться и соединиться. Потому - такая чудная пряжа пропадает - жалко
же. Была бы дрянь пряжа - разве плакали бы?! А то такая пряжа, что носки
я три года не снимая ношу - и ни дырочки.
Тут с места встает старший мастер Кадушкин.
- Ха! - говорит, - носки. Носок, говорит, вроде как сапогом защищен.
Чего ему делается! Я вот, говорит, свитер с этой пряжи два года ношу, и
все он как новенький. А ты, чудак, с носком лезешь.
Тут еще один ткач встает с места.
- Свитер, - говорит, - это тоже не разговор, товарищи. Свитер, гово-
рит, это вроде как костюм. Чего ему делается. Я, говорит, перчатки шесть
лет ношу, и хоть бы хны. И еще десять лет носить буду, если их не соп-
рут. А сопрут, так вор, бродяга, наносится... И дети, говорит, все у ме-
ня перчатки носят с этой пряжи. И родственники. И не нахвалятся.
Тут начали с места подтверждать: дескать, пряжа действительно выдаю-
щаяся, к чему спорить. И не лучше ли, заместо спора, перейти к делу и
выискать способ переловить мошенников.
Были приняты энергичные меры: дежурства, засады и обыски. Однако во-
ров не нашли.
И только на днях автор прочел в газете, что семь человек с этой фаб-
рики все-таки засыпались. Среди засыпавшихся были все знакомые имена:
старший мастер Кадушкин, Василий Иванович Егоров и другие.
А приговорили их... Тьфу, черт! Мне-то что - к чему их приговорили?
Недоставало адрес ихний еще сообщить. Тьфу, черт, а ведь сообщил - стан-
ция Тимохино.
Ах, читатель, до чего заедает общественное настроение.
1925
ПАПАША
Недавно Володьке Гусеву припаяли на суде. Его признали отцом младенца