В этом году в Зимнем дворце разное царское барахлишко продавалось.
Музейный фонд, что ли, этим торговал Я не знаю кто.
Я с Катериной Федоровной Коленкоровой ходил туда. Ей самовар нужен
был на десять персон.
Самовара, между прочим, там не оказалось. Или царь пил из чайника,
или ему носили из кухни в каком-нибудь граненом стакане, я не знаю,
только самовары в продажу не поступили.
Зато других вещей было множество. И вещи, действительно, все очень
великолепные. Разные царские портьеры, бордюры, разные рюмочки, плева-
тельницы, сорочки и другие разные царские штучки. Ну, прямо глаза разбе-
гаются, не знаешь, за что схватиться и какую вещь приобрести.
Тогда Катерина Федоровна на свободные деньги купила, заместо самова-
ра, четыре сорочки из тончайшего мадаполама. Очень роскошные. Царские.
Я же вдруг увидел в описи сапоги. Русское голенище, восемнадцать цел-
ковых.
Я сразу спросил у артельщика, который торговал:
- Какие это сапоги, любезный приятель?
Он говорит:
- Обыкновенно какие - царские.
- А какая, - говорю, - мне гарантия, что это царские. Может, говорю,
какой-нибудь капельдинер трепал, а вы их заместо царских выдаете. Это,
говорю, нехорошо, неприлично.
Артельщик говорит:
- Тут кругом все имущество царской фамилии Мы, говорит, дерьмом не
торгуем.
- Покажи, - говорю, - товар.
Поглядел я сапоги Очень мне ужасно понравились и размер подходящий. И
такие они не широкие, узеньким, опрятные. Тут носок, тут каблук. Ну,
прямо цельные сапоги. И вообще мало ношенные. Может, только три дня царь
их носил. Подметка еще не облупилась.
- Господи, - говорю, - Катерина Федоровна, да разве, говорю, раньше
можно было мечтать насчет царской обуви? Или, например, в царских сапо-
гах по улице пройтись? Господи, говорю, как история меняется, Катерина
Федоровна!
Восемнадцать целковых отдал за них, не горюя. И, конечно, за царские
сапоги эта цена очень и очень небольшая.
Выложил восемнадцать целковых и понес эти царские сапоги домой.
Действительно, обувать их было трудно Не говоря про портянку, на
простой носок и то еле лезут. "Все-таки, - думаю, - разношу".
Три дня разнашивал. На четвертый день вдруг подметка отлипла. И не то
чтобы одна подметка, а так полностью вместе с каблуком весь нижний этаж
отвалился.
Даже нога наружу вышла.
А случилось это поганое дело на улице, на бульваре Союзов, не доходя
Дворца труда. Так и попер домой на Васильевский остров без подметки.
Главное, денег было очень жалко. Все-таки восемнадцать целковых. И
жаловаться некуда. Ну, будь эти сапоги фабрики "Скороход" или какой-ни-
будь другой фабрики - другой вопрос Можно было бы дело возбудить или
красного директора с места погнать за такую техническую слабость. А тут,
извольте, царские сапоги.
Конечно, на другой день сходил в Музейный фонд. А там уже и торговать
кончили - закрыто.
Хотел в Эрмитаж смотаться или еще куда-нибудь, но после рукой махнул.
Главное, Катерина Федоровна меня остановила.
- Это, - говорит, - не только царский, любой королевский сапог может
за столько лет прогнить. Все-таки, как хотите, со дня революции десять
лет прошло. Нитки, конечно, сопреть могли за это время. Это понимать на-
до.
А действительно, братцы мои, десять лет протекло. Шутка ли! Товар и
тот распадаться начал.
И хотя Катерина Федоровна меня успокоила, но когда, между прочим,
после первой стирки у нее эти самые царские дамские сорочки полезли в
разные стороны, то она очень ужасно крыла царский режим.
А вообще, конечно, десять лет прошло, - смешно обижаться.
Время-то как быстро идет, братцы мои! Все прежнее в прах распадается.
1927
КАЧЕСТВО ПРОДУКЦИИ
У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил. Комнату снимал.
Почти два месяца прожил.
И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а
настоящий германец из Берлина. По-русски - ни в зуб ногой. С хозяевами
изъяснялся руками и головой.
Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Белье чистое. Штаны ров-
ные. Ничего лишнего. Ну, прямо гравюра.
А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный
ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме
того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных
и не счесть - и для мужского и для дамского обихода.
Все это в кучку было свалено в углу, у рукомойника.
Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про нее такого не ска-
жешь, намекнула немчику перед самым отъездом - дескать, битте-дритте, не
впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.
Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите,
об чем разговор, жалко, что ли.
Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подроб-
ный список вещам составил. И уж, конечное дело, сразу свитер на себя на-
пялил и кальсоны взял.