занесло? Эвон народ ходит раздевшись, все равно как в тропиках".
Идет, пьяный, и прямо чуть не рыдает.
Вышел на шоссе и пошел себе, ничего не признавая.
Шел, шел и от переутомления и от сильного алкоголя свалился у шоссе и
заснул как убитый.
Только просыпается - темно, вечер. Над головой звезды сверкают. И
прохладно. А почему прохладно - он лежит при дороге раздетый и разутый.
Только в одних подштанниках.
Лежит он при дороге, совершенно обобранный, и думает:
"Господи, думает, семь-восемь, где же это я обратно лежу?"
Тут действительно испугался Снопков, вскочил на свои босые ножки и
пошел по дороге.
Только прошел он сгоряча верст, может, десять и присел на камушек.
Он присел на камушек и загорюнился. Местности он не узнает, и мыслей
он никаких подвести не может. И душа и тело у него холодеют. И жрать
чрезвычайно хочется.
Только под утро Иван Яковлевич Снопков узнал, как и чего. Он у прохо-
жего спросил.
Прохожий ему говорит:
- А ты чего тур" для примеру, в кальсонах ходишь?
Снопков говорит:
- Прямо и сам не понимаю. Скажите, будьте любезны, где я нахожусь?
Ну, разговорились. Прохожий говорит:
- Так что до Ялты верст, может, тридцать будет. Эва куда ты зашел!
Ну, рассказал ему прохожий насчет землетрясения, и чего где разруши-
ло, и где еще разрушается.
Очень Снопков огорчился, что землетрясение идет, и заспешил в Ялту.
Так через всю Ялту и прошел он в своих кальсонах. Хотя, впрочем, ник-
то не удивился по случаю землетрясения. Да, впрочем, и так никто бы не
поразился.
После подсчитал Снопков свои убытки: уперли порядочно. Наличные
деньги - шестьдесят целковых, пиджак - рублей восемь, штаны - рубля пол-
тора и сандалии почти что новенькие. Так что набежало рублей до ста, не
считая пострадавшей будки.
Теперь И. Я. Снопков собрался ехать в Харьков. Он хочет полечиться от
алкоголя. А то выходит себе дороже.
Чего хочет автор сказать этим художественным произведением?
Этим произведением автор энергично выступает против пьянства. Жало
этой художественной сатиры направлено в аккурат против выпивки и алкого-
ля.
Автор хочет сказать, что выпивающие люди не только другие более неж-
ные вещи - землетрясение и то могут проморгать.
Или как в одном плакате сказано: "Не пей! С пьяных глаз ты можешь об-
нять своего классового врага!"
И очень даже просто, товарищи.
1930
БОЛЬНЫЕ
Человек - животное довольно странное. Нет, навряд ли оно произошло от
обезьяны. Старик Дарвин, пожалуй что, в этом вопросе слегка заврался.
Очень уж у человека поступки - совершенно, как бы сказать, чисто че-
ловеческие. Никакого, знаете, сходства с животным миром. Вот если живот-
ные разговаривают на каком-нибудь своем наречии, то вряд ли они могли бы
вести такую беседу, как я давеча слышал.
А это было в лечебнице. На амбулаторном приеме. Я раз в неделю по
внутренним болезням лечусь. У доктора Опушкина. Хороший такой, понимаю-
щий медик. Я у него пятый год лечусь. И ничего, болезнь не хуже.
Так вот, прихожу в лечебницу. Записывают меня седьмым номером. Делать
нечего - надо ждать.
Вот присаживаюсь в коридоре на диване и жду.
И слышу - ожидающие больные про себя беседуют. Беседа довольно тихая,
вполголоса, без драки.
Один такой дядя, довольно мордастый, в коротком полупальто, говорит
своему соседу:
- Это, говорит, милый ты мой, разве у тебя болезнь - грыжа. Это плю-
нуть и растереть - вот вся твоя болезнь. Ты не гляди, что у меня морда
выпуклая. Я тем не менее очень больной. Я почками хвораю.
Сосед несколько обиженным тоном говорит:
- У меня не только грыжа. У меня легкие ослабшие. И вот еще жировик
около уха.
Мордастый говорит:
- Это безразлично. Эти болезни разве могут равняться с почками!
Вдруг одна ожидающая дама в байковом платке язвительно говорит:
- Ну, что ж, хотя бы и почки. У меня родная племянница хворала почка-
ми - и ничего. Даже шить и гладить могла. А при вашей морде болезнь ваша
малоопасная. Вы не можете помереть через эту вашу болезнь.
Мордастый говорит:
- Я не могу помереть! Вы слыхали? Она говорит, я не могу помереть че-
рез эту болезнь. Много вы понимаете, гражданка! А еще суетесь в меди-
цинские разговоры.
Гражданка говорит:
- Я вашу болезнь не унижаю, товарищ. Это болезнь тоже самостоя-
тельная. Я это признаю. А я к тому говорю, что у меня, может, болезнь
посерьезнее, чем ваши разные почки. У меня - рак.
Мордастый говорит:
- Ну, что ж - рак, рак. Смотря какой рак. Другой рак - совершенно
безвредный рак. Он может в полгода пройти.
От такого незаслуженного оскорбления гражданка совершенно побледнела
а затряслась. Потом всплеснула руками и сказала: