- Рак в полгода. Видали! Ну, не знаю, какой это рак ты видел. Ишь
морду-то отрастил за свою болезнь.
Мордастый гражданин хотел достойным образом ответить на оскорбление,
но махнул рукой и отвернулся.
В это время один ожидающий гражданин усмехнулся и говорит:
- А собственно, граждане, чего вы тут расхвастались?
Больные посмотрели на говорившего и молча стали откидать приема.
1930
ТЕРПЕТЬ МОЖНО
Конечно, об чем говорить, каждая профессия имеет свой брак.
Взять хотя бы такое мелкое и глупое дело - парикмахерское. И то без
брака там не обходится. Другой озверевший парикмахер в выходной день до
того обработает своего пассажира, что после родная мама его не узнает.
Или, обратно, стекольщики. Газеты пишут, будто эти славные ребята
имеют на круг пятнадцать процентов брака.
То есть, для примеру, произвели стекольщики сто графинов. Так из этих
ста стеклянных вещиц - пятнадцать вовсе невозможно пустить в продажу.
Остальные проценты тоже, собственно говоря, не следовало бы пускать на
прилавок, но приходится. Надо же чем-нибудь торговать. Тем более покупа-
тель - он купит. Действительно, будет плакать, отбиваться и морду отво-
рачивать, но купит.
Или, обратно, повара и доктора. Они также имеют свой брак. Говорить
об этом не приходится. Каждый кушал и после к врачам заходил.
Одним словом, какую профессию ни возьми - везде есть брак.
И только есть одна профессия. Она не имеет брака. Это, прямо скажем,
- почтовое дело.
Ну, сами посудите, сами раскиньте своим воображением. Ну, какой может
быть брак в этом культурном деле? Что ли, заместо марки на ладонь штем-
пель ставить? Или заказные письма проглатывать?
Прямо не может быть у них брака.
А это, может быть, очень обидно показалось почтовым начальникам.
То есть, говорят, каждый комиссариат имеет льготы, а мы вроде и не
люди, а собаки.
Неизвестно, как в Сибири к этому отнеслись, но Средне-Волжское управ-
ление, утомленное такой несправедливостью, поправило это дело. Оно выра-
ботало свои нормы брака.
Эти святые строчки можно петь на мотив: "Две гитары за стеной":
Средне-Волжское управление связи выработало нормы брака для коррес-
понденции. Этими нормами разрешалось безнаказанно терять двенадцать про-
центов писем, шесть процентов заказных писем, четыре процента телег-
рамм...
Одним словом, почтовики кое-как уравнялись с другими профессиями.
Нормы допущены подходящие. Не зверские.
Другое бы управление, дорвавшись до такой полноты власти, махнуло бы
сразу: "Теряй, робя, пятьдесят процентов на нашу голову". А это такие
деликатные мальчики попались. Обдумали, чего сколько терять. И, за-
метьте, как глубоко продумано. Например, четыре процента телеграмм. Не
три и не пять, а четыре. Тонкость какая, замечаете?
При такой тонкости надо бы, я извиняюсь, и про денежные переводы че-
го-нибудь намекнуть, а они ни гугу. Помалкивают в тряпочку. Ну, надо по-
лагать, тоже не свыше пятнадцати процентов.
Одним словом, терпеть можно. Пальто не снимают. Извиняюсь за обидное
сравнение.
1930
МЕЩАНСТВО
О мещанстве Иван Петрович имел особое мнение. Он крайне резко и зло
отзывался об этой накипи нэпа. Не любил он этой житейской плесени.
- Для меня, - говорил Иван Петрович, - нету ничего хуже, как это ме-
щанство. Потому через это вся дрянь в человеке обнаруживается... Давеча,
например, я Васькино пальто накинул. За керосином побежал в лавку. Так
Васька сразу в морду лезет. Дерется. Зачем ему, видите ли, керосином
пальто залил.
- Воняет, - говорит.
- Да брось, - говорю, - ты, Вася, свои мещанские штучки! Ну, залил и
залил, завтра ты заливай. Я с этим не считаюсь. А если, говорю, воняет -
нос зажми. Пора бы, говорю, перестать запахи нюхать. Мещанство, говорю,
какое.
Так нет, недоволен, черт сопатый. Бубнит что-то себе под нос.
Или, например, хозяйка. Квартиру держит. И чуть первое число наступа-
ет - вкатывается в комнату. Деньги ей, видите ли, за квартирную площадь
требуются.
- Да что вы, - говорю, - гражданка, объелись? Да что, говорю, я сам
деньги делаю? Оставьте, говорю, при себе эти мещанские штучки. Обождите,
говорю, месяц.
Так нет - вынь да положь ей за квадратную площадь.
Ну, да когда старый паразит в мещанстве погрязши, это еще куда ни
шло. А вот когда молоденькая в мещанство зарывается - это больно и обид-
но.
Например, Катюша из трепального отделения. Довольно миленькая барыш-
ня, полненькая. По виду никогда не скажешь, что мещанка. Потому поступки
видны, идеология заметна, ругаться по матери может. А поближе тронешь -
мещанка. Не подступись к ней.
Давеча в субботу после получки говорю ей запросто, как дорогой това-
рищ дорогому товарищу:
- Приходите, - говорю, - Катюша, ко мне на квартиру. У печки, говорю,