рез забор. Захожу в сарай. Вижу - там не коровы, а круги сыра лежат.
Только я хотел стибрить кусок сыру - вдруг управляющий идет.
- Ты, - говорит, - что, из наших рабочих?
Нет, я особенно не смутился. Думаю - успею дать тигаля. Тем более -
кругом народу нету и забор близко. И поэтому отвечаю с некоторым на-
хальством:
- Нет, не из рабочих, но имею мечту на нечто подобное.
Он говорит:
- А, к примеру, зачем же ты в руку сыр взял?
Я говорю не без нахальства:
- Хотел, знаете, этот сыр попробовать, - сдается мне, что он кисловат
на вкус. Не умеете делать, а беретесь.
Вижу - управляющий даже растерялся от моих слов. Даже, видать, не по-
нимает, что к чему.
Он говорит:
- Как это? Почему кисловат? Ты что, каналья, специалист, что ли, по
молочному хозяйству?
Я думал, он шутит, чтоб себя разозлить, с тем чтобы покрепче меня
ударить. И говорю:
- Вы угадали. По молочному хозяйству я есть первый специалист города
Москвы. И мимо этих молочных продуктов не могу пройти, чтоб их не попро-
бовать.
Вдруг управляющий улыбается, жмет мне руки и говорит:
- Голубчик!
Он говорит:
- Голубчик, если ты специалист, то я тебе дам преогромное жалованье,
только сделай милость, становись скорей на работу. Тут на днях загранич-
ный пароход приходит, надо груз отправлять, а рассортировать товар и его
попробовать некому. И сдается мне, что иностранная буржуазия наглотается
негодных продуктов, и после неприятностей не оберешься. А у меня, как
назло, один специалист холерой заболел и теперь категорически не хочет
ничего пробовать.
Я говорю:
- Пожалуйста. А что надо делать?
Он говорит:
- Надо попробовать шестьсот двадцать бочек масла и тысячу кругов сы-
ру.
У меня даже желудок задрожал от голоду и удивленья, и я отвечаю:
- Пожалуйста. Об чем речь? Принесите мне буханку хлеба, и я сейчас к
этому приступлю с преогромной радостью. Я, говорю, давно мечтал именно
такую профессию себе найти - пробовать то и се.
И сам в душе думаю: нажрусь до отвалу, а там пускай из меня лепешку
делают. И небось не сделают - убегу на своих сытых ногах.
- Ну, - говорю, - несите поскорей буханку, я очень тороплив в работе.
Если мне что загорится - мне сразу вынь и положь. Несите хлеб, а то я
прямо соскучился без этой своей профессии.
Вижу - управляющий глядит на меня с недоверием.
Он говорит:
- Тогда я сомневаюсь, что ты есть лучший в мире специалист по молоч-
ному хозяйству. Молочные продукты пробуют без хлеба и без ничего, иначе
не узнаешь, какой именно сорт и какой вкус.
Тут я вижу, что засыпался, но говорю:
- Это я сам знаю. И вы есть толстобрюхий дурак, если не понимаете. Я
хлеб не для еды буду употреблять, а мне надо соприкасать эти два продук-
та, в силу чего я увижу окисление, и тогда, попробовав, не ошибусь в
расчете, какая там есть порча. Это, говорю, есть последний заграничный
метод. Я, говорю, удивляюсь на вашу серость и отсталость от Европы.
Тут меня торжественно ведут туда и сюда. Записывают. Одевают в белый
балахон и говорят: "Ну, пойдем к бочкам".
А у меня от страху душа в пятках и ноги еле двигаются.
Вот пошли мы к бочкам, но тут на мое счастье вызывают управляющего по
спешному делу. Тут у меня на сердце отлегло. Я говорю рабочим:
- Выручайте, братцы, то есть ни черта не понимаю в этом деле. Хотя
укажите поскорей, чем пробовать масло - пальцем или особой щепочкой.
Вот рабочие смоются надо мной, умирают со смеху, тем не менее расска-
зывают, что надо делать и, главное, что говорить.
Вот управляющий приходит - я ему прямо затемнил глаза. Говорю разные
специальные фразы, правильно пробую. Вижу - человек даже расцвел от моей
высокой квалификации.
И вот к вечеру, нажравшись до отвалу, я решил не уходить с этого
хлебного места. И вот остался.
Профессия оказалась глупая и бестолковая. Надо пробовать масло особой
такой тонкой ложечкой. Надо подковырнуть масло из глубины бочки и пробо-
вать его. И чуть маленько горечь, или не то достоинство, или там лишняя
муха, или соль - надо браковать, чтоб не вызвать недовольства среди ми-
ровой буржуазии.
Ну, сразу, конечно, я не понимал разницы, - каждое масло мне чересчур
нравилось, но после кое-чему научился и стал даже покрикивать на управ-
ляющего, который чересчур был доволен, что нашел меня. И даже писал сво-
ему владельцу письмо, где наплел про себя разные истории и просил себе
надбавку или там какойнибудь трудовой орден за отличные дела.
Так вот, конечно, первые дни мне профессия нравилась. Бывало, отхва-
тишь сыру да навернешь масла - лучше, думаю, работы и не бывает на зем-
ном шаре.
После вижу - что-то не того.
Через две недели я начал страдать, вздыхать и мечтать уже с этим
расстаться.
Потому за день напробуешься жиров, и глаза ни на что не глядят. Хо-
чешь чего-нибудь скушать, а душа не принимает. И внутри как-то тошно,
жирно. Никакая пища не интересна, и жизнь кажется скучной и бестолковой.
И при этом еще строго запрещалось пить. Никакого вина или там водки