когда гроб устанавливали на колесницу, батюшка снова тихо запел:
Ах, не одна трава помята,
Помята девичья краса.
Тут камердинер, совсем озверев, хотел кинуться на богослужителя, но
родственники удержали, а то получилось бы вовсе безобразно и вовсе иска-
зило бы церковную идею захоронения усопших.
В общем, батюшка, рассердившись на всех, ушел. И колесница благопо-
лучно тронулась в путь.
Эту историю мы рассказали вам без единого слова выдумки. В чем и под-
писуемся.
1938
ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Вот какую сравнительно небезынтересную историйку рассказал мне один
работник городского транспорта.
Причем до некоторой степени эта историйка поучительна не только для
транспорта. Она поучительна и для других участков нашей жизни.
По этой причине мы и решили затруднить внимание почтенных читателей
сей, как говорится, побасенкой в виде небольшого фельетона.
Так вот в одном управлении служил один довольно крупный работник по
фамилии Ч.
Он в течение двадцати лет занимал солидные должности в управлении.
Одно время он, представьте себе, возглавлял местком. Потом подвизался в
должности председателя правления. Потом еще чем-то заправлял.
Короче говоря, все двадцать лет его видели на вершине жизни. И все к
этому привыкли. И никто этому не удивлялся. И многие думали: "Это так и
надо".
Конечно, Ч. не был инженером или там техником. Он специального обра-
зования не имел. И даже вообще с образованием у него было, кажется, иск-
лючительно слабовато.
Ничего особенного он делать не умел, ничего такого не знал и даже не
отличался хорошим почерком.
Тем не менее все с ним считались, уважали его, надеялись на него и
так далее.
Он был особенно необходим, когда происходили собрания. Тут он, как
говорится, парил как бог в небесах. Он загибал разные речи, произносил
слова, афоризмы, лозунги. Каждое собрание он открывал вступительной
речью о том, о сем. И все думали, что без него мир к черту перевернется.
Все его речи, конечно, стенографировались для потомства. И к своему
двадцатилетнему юбилею он даже задумал издать свои речи отдельной бро-
шюркой. Но поскольку в последнее время из бумаги стали усиленно произво-
дить блюдечки и стаканчики для мороженого, то на его брошюру бумаги как
раз не хватило. А то бы мы с интересом читали его оригинальные речи и
удивлялись бы, какие бывают люди.
Так или иначе, его двадцатилетний юбилей решили пышно отпраздновать.
И даже был куплен портфель с дощечкой, на которой выгравировали слова:
"Вы... этот... который... двадцать лет... и так далее... Мы вас... Вы
нас... Мерси... И прочее... и все такое..."
В общем, что-то в этом духе.
Но еще не состоялся этот юбилей, как вдруг произошло событие, заметно
снизившее значение предстоящего праздника.
Вот что случилось на последнем собрании.
Наш Ч. только что произнес речь. Он произнес горячую и пламенную речь
- дескать, рабочие... труд... работают... бдительность... солидар-
ность...
И, утомленный своей речью, под гром аплодисментов сел на свое место
рядом с председателем и стал рассеянно водить карандашом по бумаге.
И вдруг, представьте себе, встает один работник из вагоновожатых.
Исключительно чистенько одетый - в сером костюмчике, в петлице незабуд-
ка, носки, туфли...
Вот он встает и так говорит:
- Тут мы сейчас слышали убедительную речь тов. Ч. Хотелось бы его
спросить: ну и что он этим хотел сказать? Двадцать лет мы слышим его те-
нор: ах, рабочие, ах, труд, ах, пятое-десятое... А позвольте вас спро-
сить: что представляет из себя этот И на нашем участке работы? Что он -
техник, инженер, или он оперный артист, присланный к нам сюда для инте-
реса? Или что-нибудь он умеет делать? В том то и дело, что он ничего не
умеет делать. Он только произносит голые речи. А мы, представьте себе,
за эти двадцать лег значительно выросли. Многие из пас имеют образование
в размере семилетки. А некоторые у нас окончили десять классов. И они бы
сами могли кое-чему поучить уважаемого товарища Ч., поскольку вожатые
сейчас не прежней формации. Это в прежнее время вожатый умел только вра-
щать ручку мотора, а в настоящий момент вожатый - это своего рода специ-
алист, который может и схему мотора начертить, и политическую речь про-
изнести, и дать урок по тригонометрии нашему оратору Ч.
Тут исключительный шум поднялся. Крики. Возгласы.
Председатель слегка оробел. Не знает, как ему на это реагировать.
А возгласы продолжаются: "Правильно!", "Исключительно верно!", "Долой
его!"
Тогда один встает и говорит:
- Нет, выгонять нашего пресловутого оратора не надо, поскольку он
двадцать лет подвизался на своем поприще. Но лучше он пущай в месткоме
сидит и там усиленно марки наклеивает, чем он будет на наших произ-
водственных собраниях нравственные речи произносить.
И тут снова все закричали. "Правильно!"
А один, склонный к перегибу, встал и сказал:
- Наверно, этот Ч. придумал себе лозунг: чем возить, так лучше пого-
нять. Вот он поэтому и очутился во главе нас.
Тогда председатель прервал оратора. Он сказал: